Вот так тоже бывает - напишешь книгу, а потом оказывается, что она - к юбилею Карлоса Кастанеды (25-го декабря - 100 лет)...
Профдеформация врача и психоаналитика
Мое определение профессиональной деформации (любой, не только психоаналитической): подавляющее вмешательство «я — профессионал», в «я — это я».
Профессиональная деформация — это интересное и многоаспектное явление, которое можно ярко проиллюстрировать на примере врачей и медицинских работников.
Пожалуй, стоит отметить, что признаки профессиональной деформации могут возникать у них еще до начала практической деятельности, когда они только начинают обучение на медицинских факультетах.
Дорогие врачи, ничего личного!..
Далее — то, что я вижу в практике, у меня были, есть и будут клиенты-врачи и клиенты — дети врачей (отдельный жанр, в нем, там же и дети психологов, и дети учителей).
Большинство студентов-медиков поступают в университет сразу после школы, в возрасте 17-18 лет, и фактически они еще дети, которые только начинают осознавать мир взрослых.
В этот период на них оказывается огромное давление: помимо обилия медицинских знаний, которые необходимо усвоить, они сталкиваются с так называемой "ритуальной мифологией" профессии.
Эта мифология включает в себя идеи о важности их будущей работы, о высокой ответственности, которая на них ложится, и о том, что они становятся частью элитарной группы специалистов.
Студенты начинают воспринимать свою будущую профессию как нечто исключительное.
Это очень привлекательно для подростков, ведь они чувствуют себя важными, особенными, "не такими, как все".
Они становятся более эрудированными, умными и знающими, что добавляет им уверенности в себе.
Однако, тут кроется и проблема.
Эта мифология, в которой нет ничего плохого казалось бы, накладывает на молодых людей огромные ожидания и ответственность, что может быть слишком тяжело для их юного внутри-психического.
Проблема заключается в том, что такие идеи формируются на фоне недостаточного жизненного опыта.
Молодой человек, который еще вчера сидел за школьной партой, вдруг оказывается в мире, где от него ждут не только знаний, но и эмоциональной зрелости, способности принимать решения и справляться с последствиями своих действий.
Студенты медицинских вузов действительно погружены в обучение практически круглосуточно и на протяжении нескольких лет, что оставляет им мало времени для личностного роста и развития.
В результате, та часть их жизни, которая могла бы способствовать взрослению и формированию полноценной личности, зачастую остается незадействованной.
Молодые люди, вступая в мир медицины, словно застревают на том этапе, когда они только открыли двери в вуз, и это может серьезно повлиять на их дальнейшую жизнь.
Эта ситуация приводит к тому, что процесс самоидентификации у студентов и будущих врачей проходит искаженным образом.
Вместо того чтобы развиваться как многогранные личности, они начинают воспринимать себя исключительно через призму своей профессии.
Подмена «я — это я» на «я — профессионал» происходит довольно быстро, и в результате неподросшее, иногда даже беспомощное «я — это я» теряет свою значимость и не может конкурировать с новым профессиональным «я».
Такое узкое восприятие себя может привести к тому, что медицинские работники начинают определять свою ценность и смысл жизни исключительно через свою профессию.
Это может вызывать серьезные проблемы в личной жизни, так как они могут испытывать трудности в установлении межличностных связей, не имея опыта общения вне профессиональной среды.
В итоге, подобная профессиональная деформация может затруднить им не только личное, но и профессиональное развитие, так как они могут стать менее гибкими в своем подходе к работе и общению с пациентами и коллегами.
Претензии общества к врачам, которые проявляют «нечеловечные» черты, не всегда оправданы.
Важно понимать, что врачи, особенно молодые специалисты, находятся в сложной ситуации.
Они часто сталкиваются с большими ожиданиями и требованиями со стороны общества, которое ожидает от них не только профессионализма, но и глубокой эмпатии, мудрости и человечности.
Однако, как и любой другой человек, врачи должны пройти через этапы личностного и профессионального роста.
Подобно тому, как подросток не может быть мудрым и добрым в полной мере из-за отсутствия жизненного опыта, молодые врачи могут испытывать трудности с проявлением необходимых качеств, таких как сочувствие и эмоциональная зрелость.
Их обучение и практика часто сосредоточены на приобретении технических навыков и теоретических знаний, и на этапе становления они могут просто не иметь достаточного опыта для того, чтобы справляться с эмоциональной нагрузкой, связанной с их работой.
Проблема усугубляется тем, что медицинская профессия требует от работников не только знаний, но и способности к сопереживанию, что иногда оказывается слишком большим бременем для молодых специалистов.
В результате, когда общество предъявляет к ним высокие требования, оно не всегда учитывает, что эти люди все еще находятся в процессе формирования своей идентичности и личностных качеств.
Важно, чтобы общество осознавало, что врачи — это не только профессионалы, но и люди, которые нуждаются в поддержке и понимании.
Сочувствие и человечность — это качества, которые развиваются со временем, в процессе практики и взаимодействия с пациентами.
Поддержка со стороны общества, обучение навыкам эмоционального интеллекта и создание комфортной рабочей среды могут помочь врачам стать более чуткими и отзывчивыми к потребностям своих пациентов.
Другое дело, что обществу крайне сложно «понять и простить» того, от кого оно требует чрезвычайной помощи и немедленно.
Вот такой парадокс — оказывающие помощь сами нуждаются в помощи.
Только та помощь, которую они должны оказывать — видимая и осязаемая.
А та помощь, в которой они нуждаются, находится в понимани и ведении разве что психоаналитиков, знающих о глубинных процессах человеческой психики и психологии.
...Итого, на выходе из медицинского вуза, мы получаем уже проф.деформированного человека (именно "профдеформированного человека", в не "профдеформированного специалиста"), личность которого сложилась не совсем традиционным способом и образом.
И в таком состоянии ему предстоит продержаться всю жизнь — строго блюсти профессиональный фасад, затрачивая на то все свои ресурсы.
Любые ресурсы иссякают, взять новые ресурсы попросту не от куда (личность-то сформирована не совсем корректно).
И находит такой врач «поддержку», например, в алкоголе, который хоть как-то помогает временно облегчить еле уловимые страдания, часто — отрицаемые и неосознаваемые.
Страдания чаще рационализируются (знаний-то — уйма!), как-то «медицински обосновываются».
А дело-то в том, что внутри врача «взрослого дяди» или «взрослой тети» до сих пор находится когда-то брошенный подросток.
Повторю — уважаемые врачи, ничего личного, очень хорошо «на вас» можно показать, что такое проф.деформация.
У психоаналитиков всё так же и не также одновременно...
В отличии от медицины, психология — профессия второй половины жизни. По всем выше перечисленным причинам.
Я бы сказала, что в психологии раньше 36-40 лет «делать нечего». И желательно уже после прохождения личного анализа или терапии.
Эту (для меня) аксиому подтверждает работа с молодыми психологами, которые, как и описанные выше врачи, приходят на факультеты психологии сразу после школы.
Нет-нет, я не говорю, что «все врачи и молодые психологи — такие», я говорю о тех специалистах, которых мне удалось наблюдать в своем кабинете (то есть тех, кто вообще дошел до кабинета), и в моей личной жизни.
Вернемся к психоаналитикам…
На мой взгляд, одной из самых трагических проблем является негласная поддержка признаков проф.деформации.
Здесь явно присутствует глубокий конфликт — с одной стороны, проф.дефомации (и дальнейшего за ней проф.выгорания) «все боятся» и рассказывают друг другу на конференциях о симптомах и профилактике.
С другой стороны, по моим наблюдениям, коллеги (и я в том числе) как будто радуются, обнаружив у себя симптомы и признаки.
Как будто проф.деформация является для нас железным признаком нашего профессионализма.
Даже поговорка есть — «проф.деформацию никто не отменял», которая произносится с прикрывающим весельем и юмором.
Прикрывающим — что?..
Возможно, что бравада на фоне обнаруженной проф.деформации должна напомнить и о других, более адекватных, способах обнаружения своего профессионализма?
Также по наблюдениям, практикующий психоаналитик (когда находится один на один сам с собой) может обнаружить у себя признаки проф.деформации, подумает и скажет: «Ну, не очень-то она у меня проявляется!», «У меня больше пятнадцати лет практики… конечно, у меня проф.деформация!», «Да, у меня есть признаки проф.дефомации, но я ею занимаюсь, я беру супервизии» и прочее.
Понятно, что более думающие коллеги принимают какие-то меры, но в основном признаки проф.деформации пускаются на самотек, так как милее ими подтверждать свой профессиональный статус: "Если есть профессиональная деформация, значит есть и профессия, значит есть и профессионал — то есть я".
Профессиональная деформация психоаналитика может проявляться в различных аспектах его поведения и мышления...
Вот некоторые из признаков:
1. Чрезмерная интерпретация.
Склонность видеть скрытые мотивы и бессознательные процессы в поведении других людей, даже в повседневных ситуациях.
2. Эмоциональная дистанция.
Затруднения в установлении близких отношений из-за привычки анализировать эмоции и поведение других.
3. Перфекционизм.
Стремление к идеалу в работе, что может привести к избыточной самокритике и профессиональному выгоранию.
4. Игнорирование собственных нужд.
Сложности с заботой о себе и своем психическом здоровье, так как внимание часто сосредоточено на клиентах.
5. Склонность к чрезмерному анализу.
Постоянная привычка анализировать свои собственные и чужие переживания, что может мешать личной жизни.
6. Сложности с границами.
Проблемы с установлением и поддержанием профессиональных границ в отношениях с клиентами.
7. Эмпатическая перегрузка.
Чувствительность к эмоциональным состояниям клиентов, что может привести к эмоциональному выгоранию.
8. Недостаток гибкости.
Ожидание, что все люди и ситуации поддаются аналитическим рамкам.
Эти признаки могут варьироваться по степени выраженности.
Коллеги могут обнаружить у себя все перечисленные или часть из них, или добавить свои варианты.
Но факт останется фактом — проф.деформация есть.
Для меня неприятный парадокс в том, что люди, которые выбрали помогающую профессию, могут очень настойчиво культивировать в себе и даже подращивать проф.деформацию.
Казалось бы, это их личное дело? Но дело еще и в том, что проф.деформация может очень заметно искажать восприятие себя, как психоаналитика и, соответственно, восприятие клиентов.
Тоже — выбор — довольствоваться искаженным или приближенным к реальности.
Личный опыт
Хотелось бы рассказать о случае, который я долгое время не вспоминала, но вспомнила по недавнему поводу.
Так получилось, что о проф.деформации я "примерно-узнала" очень-очень задолго...
Тогда о проф.деформации ничего знать и не могла, ведь дело было примерно в 1987/88 году, когда я еще училась в школе позднего советского периода.
Была у нас учительница… очень строгая.
Как сегодня сказали бы — неэмпатичная и даже смахивающая на психопата.
Носила она… китель.
Точнее — костюм, который был пошит в ателье по индивидуальному заказу (тогда — роскошь).
Костюм прозрачно намекал на всё сразу.
Цвет ткани не был «военным», но по тону близким.
Верхняя часть представляла собой приталенный жакет.
По силуэту — помесь сталинского кителя и гимнастерки.
Костюм был с юбкой, хотя по всем признакам мог бы быть и со штанами.
Костюм учительница носила каждый день на протяжении многих-многих лет, меняя лишь кашне, отделявшее лицо от ворота.
Ни одного «живого» слова мы от нее не слышали, а предмет она преподавала нашему классу минимум лет пять.
Она формально начинала урок, «выдавала учебный материал», урок заканчивался.
То есть целом она производила впечатление довольно злобного и совершенно не живого Нечто.
Однажды у учительницы прямо на уроке случилась истерика.
Она разрыдалась и не смогла остановиться, а просто выбежала из класса.
Из ее рассказа стало понятно следующее…
В тот период она поменяла место жительства, переехав из частного дома на окраине в новостройки недалеко от школы.
Место для нее новое.
Накануне случившейся истерики она зашла в свой подъезд и обнаружила сидящих на лестнице «хулиганов» — подростков.
Что они делали «хулиганского» — история умалчивает (скорее всего, что хулиганством наша строгая учительница назвала обычное сидение на ступеньках).
И она… сделала им замечание.
Подростки, ни секунды не сомневаясь, просто послали ее на три известных буквы.
Из-за чего ее и «бомбануло».
А самое интересное, что она, полагаю неожиданно для самой себя, «выдала базу»:
- Я привыкла, что здесь, в школе, меня все слушаются! Если я делаю замечание, его тут же выполняют!
И добавила:
- Вы меня слушаетесь! Вы меня уважаете! А те хулиганы... они же не знали, что я - учитель!!
Та внезапная сцена и сопроводительные комментарии учительницы произвели на меня глубокое впечатление.
Пожалуй, тогда я впервые задумалась, о «границах забора», в которых находятся не только школьники, то и учителя.
А самое главное — за такие границы, оказывается, можно выходить…
Тогда я еще не знала, что то была очень красочная и характерная иллюстрация действия механизма профессиональной деформации (ну, кроме персональных особенностей той учительницы).
Учителя и вправду нас чему-то учили, жаль только, что довольно странными способами.
Учительница действительно искренне верила, что ученики ее уважают.
В то время, как страх вперемежку с презрением к уважению никакого отношения не имеет.
Возможно ли, что и уважение — лишь часть наших когнитивныых искажений и тоже имеет отношение к проф.деформации?
Коллеги, как считаете, - поделитесь в комментариях.
Елена Нечаева,
психолог-психоаналитик, коуч
