Новости
Все новости
Вот так тоже бывает - напишешь книгу, а потом оказывается, что она - к юбилею Карлоса Кастанеды (25-го декабря - 100 лет)...
ТАК ВОТ – О ГРУППЕ ДЯТЛОВА И ВРЕМЕНИ
1981-й или 1982-й год, советский Казахстан и столица его – Алма-Ата. Как я там оказалась в свои 10-11 лет – это долго рассказывать. Около года я жила в Алма-Ате. Тогда, как ребёнок, я не могла формулировать мысли по-взрослому и, говоря уже взрослыми словами, была впечатлена и очарована столицей и страной (тогда — республикой СССР).
Об Алма-Ате того времени – это отдельная история, из которой здесь отмечу первые зачатки «уральского патриотизма» (в самом здравом смысле слова «патриотизм») или «любви к малой родине», или что-то такое...
Горы, тепло, алма-атинский апорт (сорт яблок), столичные проспекты, заливаемые арыки по Коммунистической улице, каток «Медео», землетрясения (одно из них на 7 баллов), бесконечные степи и многое другое резко контрастировало с серо-серым и полуголодным советским Свердловском – «закрытым» («засекреченным») городом, который, казалось, остался где-то далеко во снах.
Всю алма-атинскую зиму я проходила в демисезонной куртке, которую в Свердловске иногда приходилось надевать не только осенью или весной, но и летом. И в обычных резиновых сапогах с теплыми носками. И вдруг, время от времени, стала замечать в себе какое-то странное и незнакомое ранее состояние, которое взрослые называют «ностальгия».
Тогда я не осознавала – что со мной происходит, я просто это чувствовала, глядя на ослепительно-яркие снежные вершины гор, вдруг вспоминала ледяную горку около школы, свердловский Дворец Пионеров, Харитоновский парк, двор у дома, главный корпус УПИ (Уральского Политехнического Института) – около него мы жили, и всё моё «дворовое детство» проходило в этом корпусе и на площади рядом... не зная – как признаться маме и самой себе – «Я хочу домой».
Наша квартирная хозяйка, у которой мы жили, как и было положено в те времена, выписывала местную газету «Вечерняя Алма-Ата». Как помнят некоторые – самое интересное в таких «типовых» советских газетах публиковалось на последней странице, с неё и начиналось чтение газеты.
И вот однажды на последней полосе «вечёрки» оказалась статья о группе Дятлова. Я увидела «родные слова» – Свердловск, УПИ – и с жадностью начала читать. Статья была мистифицированного содержания и читалась, как «детская страшилка», как ужасная сказка без счастливого финала.
Статья была иллюстрирована единственным небольшим рисунком, черно-белым и контрастным – в «фирменном газетном стиле» того времени.
На нём были изображены редкие высокие сосны (я ещё подумала «забавно, что казахи не в курсе, что в горах Северного Урала никаких сосен быть не может в принципе»), фигуры людей с искаженными от страха лицами, бегущими вниз по склону от... некоего яркого объекта в небе. Художник постеснялся изобразить объект полностью и оставил лишь прозрачный намёк на него.
Становилось ещё неуютнее от того, что в советских газетах «никогда не писали неправду» и тем более – сказки. Если всё это написано в газете, и если всё это происходило в том самом УПИ... значит – это не сказка?
В комнату зашла мама, увидела – о чём я читаю и... побледнела, сильно испугалась. Промолчала. Но газету раздраженно вынесла из комнаты. В те времена ни о чём (вообще ни о чём) нельзя было говорить вслух. Особенно при детях. Чтобы те не «ляпнули» где-то вне дома (в школе, во дворе). Не важно на какую тему, но на «всякий случай» не обсуждалось ничего вообще.
Так что никакого разговора не состоялось, но я ощутила «мама что-то знает об этом». За много лет, по каким-то крупицам в разговорах взрослых, вырисовалась такая картина...
В те годы мама работала в Горкоме Комсомола Свердловска (или в Юридическом Институте, нет точных данных). После трагедии на перевале, как впрочем и всегда, Горком проводил так называемые «закрытые» партсобрания (собрания членов КПСС данного учреждения).
Закрытость по-умолчанию обозначала «вся информация должна остаться в этих стенах», то есть говорить где-либо и с кем-либо на обсуждаемые темы было запрещено. При этом на похороны ребят вышло «полгорода», а похоронены они были на кладбище с установкой памятной стелы совершенно «в открытую».
На собраниях партийцам было указано строго пресекать разговоры «в обществе» на тему группы Дятлова. Партийные начальники что-то говорили сдержанно и строго. Кто-то из сидящих в зале находился в оцепенении от ужаса этой истории, кто-то тихо плакал (так, чтобы не заметили другие партийцы).
Конкретной информации, вроде бы, никто не давал, но почему-то все поняли однозначно: «Дети оказались не в то время, не в том месте и их, как невольных свидетелей, просто убили. Это сакральная жертва ради успехов СССР в холодной войне, гонке вооружений и противостоянии с прогнившим Западом».
Но «чисто по-человечески» все просто скорбно молчали, осознавая действительный ужас и трагизм произошедшего. То есть то, что сегодня называют «техногенной» причиной – это то, что появилось с общественном сознании изначально и, как видим, плотно укоренилось.
Здесь в качестве примечания. Тогда было стойкое выражение «читать между строк».
Это обозначало, что любая опубликованная официальная информация обязательно имеет вторые-третьи смыслы. И так и было на самом деле.
То есть то, что не написано (буквами), но понималось «между строк» – часто оказывалось правдой (подтверждалось в дальнейшем) или правда оказывалась страшнее/глубже людских фантазий и «между-строчных» предположений.
Это, конечно, не аргумент для точности «техногенной» версии, но тем не менее – отличная и значимая «краска».
Надо сказать, что именно в эту версию я верю до сих пор, поскольку знаю «на себе» – что такое «совок», в котором жизнь человека стоила ровно Ноль, если речь шла о величии государства, гонящегося на сомнительными целями и кренделями небесными.
...Через много-много лет судьба принесла меня к «туристам и альпинистам» (из той самой альп.секции УПИ), нет, не в качестве соратников (я совсем не турист), а в качестве друзей. Но это уже совсем другая история.
Все (все!) документы по группе Дятлова должны быть опубликованы.
В том числе те, которых якобы не существует. Так как «природные» версии не выдерживают даже мало-мальской критики, эти версии «притягиваются за уши». Зачем? Шестьдесят лет прошло!
Те «американские шпионы», которым была бы интересна «секретная информация», давно умерли, а в своих, пусть даже самых страшных ошибках, надо уметь признаваться. Это полезно для здоровья — и тех, кто до сих пор скрывает информацию, и для общества в целом.
Если уж смочь шутить по этому поводу...
В США есть своя вечно-загадочная история «Кто убил Кеннеди?». Давайте утрём нос «ненавистному Западу» и совершим красивый, благородный и великодушный жест по полной разгадке «загадки Дятлова». Полагаю, это будет очень круто.
С уважением, Е.А.Нечаева
Примечание.
Версия по участию в трагедии местного населения (манси/ханты/другое), на мой взгляд, также не имеет право на существование.
Во всяком случае сами и по своей инициативе они вряд ли могли бы это сделать без участия ещё каких-то третьих лиц.
Вот почему:
а) этим народам от советской власти досталось "по полной программе", поэтому в те годы их задачей было житие "ниже травы, тише воды", они не глупы, чтобы смочь настолько пошло и бездарно "накосячить" на своей территории, это было бы крайне невыгодно и крайне опасно, в первую очередь, для них самих;
б) если бы манси/ханты/другие местные, которые свою территорию знают "с закрытыми глазами наизусть" действительно убили бы кого-то, да ещё в таком количестве, то трупы никто и никогда не нашел бы.
Да, "с испокон века" и сегодня у туристов есть некий запрет на любое обращение и контакты с (любыми) местными. Обращаются к аборигенам тогда, когда невозможно "обойти" контакт (встретились на тропе, например) или в исключительно крайних экстремальных случаях, при ЧП, например (для этого с собой берётся медицинский спирт, в качестве универсальной валюты).
Контакты с местными подлежат ограничению потому, что это может быть опасно (никто не знает, что на данный момент происходит внутри головы аборигена, трезв он или пьян, и как он сейчас настроен к "чужакам").
А главное – потому, что внеплановое обращение к аборигенам – признак плохо-подготовленной экспедиции. А экспедиция должна быть подготовлена более, чем хорошо (то есть внеплановых обращений к аборигенам не должно быть в принципе, рассчитывать надо только на себя).
Всё это имеет место быть в профессиональных/ опытных группах, а именно таковой была группа Дятлова.
ЧТО ПОСМОТРЕТЬ ПО ТЕМЕ?
1. Юрий Кунцевич, руководитель Фонда памяти группы Юрия Дятлова: здесь и здесь
2. Конференция Фонда от 02.02.2019:
3. Официальная пресс-конференция прокуратуры от 04.02.2019:
4. Весьма характерная частная версия "естественных причин". К автору, разумеется, никаких претензий быть не может, главное, что человек неравнодушный. Но вся теория вдрызг разбивается о многое, например, в "оставили фонарик в качестве ориентира". На ураганном ветру лёгкий ручной фонарик "оставили"? Он бы там и двух секунд не продержался... ну и т.д.
5. Также не особо впечатлительным стоит обязательно изучить все опубликованные документы по запросу "медицинская экспертиза группы Дятлова". Правда, вам придётся перелопатить добрых три-четыре десятка сайтов, так как везде количество и качество информации разное. Лучше всего смотреть сканы документов.
Примечание.
Версия по участию в трагедии местного населения (манси/ханты/другое), на мой взгляд, также не имеет право на существование.
Во всяком случае сами и по своей инициативе они вряд ли могли бы это сделать без участия ещё каких-то третьих лиц.
Вот почему:
а) этим народам от советской власти досталось "по полной программе", поэтому в те годы их задачей было житие "ниже травы, тише воды", они не глупы, чтобы смочь настолько пошло и бездарно "накосячить" на своей территории, это было бы крайне невыгодно и крайне опасно, в первую очередь, для них самих;
б) если бы манси/ханты/другие местные, которые свою территорию знают "с закрытыми глазами наизусть" действительно убили бы кого-то, да ещё в таком количестве, то трупы никто и никогда не нашел бы.
Да, "с испокон века" и сегодня у туристов есть некий запрет на любое обращение и контакты с (любыми) местными. Обращаются к аборигенам тогда, когда невозможно "обойти" контакт (встретились на тропе, например) или в исключительно крайних экстремальных случаях, при ЧП, например (для этого с собой берётся медицинский спирт, в качестве универсальной валюты).
Контакты с местными подлежат ограничению потому, что это может быть опасно (никто не знает, что на данный момент происходит внутри головы аборигена, трезв он или пьян, и как он сейчас настроен к "чужакам").
А главное – потому, что внеплановое обращение к аборигенам – признак плохо-подготовленной экспедиции. А экспедиция должна быть подготовлена более, чем хорошо (то есть внеплановых обращений к аборигенам не должно быть в принципе, рассчитывать надо только на себя).
Всё это имеет место быть в профессиональных/ опытных группах, а именно таковой была группа Дятлова.
ЧТО ПОСМОТРЕТЬ ПО ТЕМЕ?
1. Юрий Кунцевич, руководитель Фонда памяти группы Юрия Дятлова: здесь и здесь
2. Конференция Фонда от 02.02.2019:
3. Официальная пресс-конференция прокуратуры от 04.02.2019:
4. Весьма характерная частная версия "естественных причин". К автору, разумеется, никаких претензий быть не может, главное, что человек неравнодушный. Но вся теория вдрызг разбивается о многое, например, в "оставили фонарик в качестве ориентира". На ураганном ветру лёгкий ручной фонарик "оставили"? Он бы там и двух секунд не продержался... ну и т.д.
5. Также не особо впечатлительным стоит обязательно изучить все опубликованные документы по запросу "медицинская экспертиза группы Дятлова". Правда, вам придётся перелопатить добрых три-четыре десятка сайтов, так как везде количество и качество информации разное. Лучше всего смотреть сканы документов.
Добавить комментарий
