СЕПАРАЦИОННАЯ ТРЕВОГА В ОТНОШЕНИЯХ АНАЛИТИКА И АНАЛИЗАНДА
Продолжаем (медленно) конспектировать Ж.-М.Кинодо, но не его самого, а содержание книги («Приручение одиночества. Сепарационная тревога в психоанализе», предисловие Х.Сигал, перевод Т.Пушкаревой, М., «Когито-Центр», 2008), часть первая здесь
Пишу «анализанд», как в оригинале и так, как пишут и применяют такой термин многие коллеги. Но сама читаю и произношу «анализант» или «анализируемый», а еще чаще «клиент» (тот, кто обращается за услугой, в самом добром смысле слова «услуга»).
Для меня в «клиент» есть некая здравая дистанция (договор) и определенное равенство в отношениях, а в «анализант/д» есть слегка излишнее «присвоение себе чужого» (кстати, не только о сепарационной тревоге, но и тревоге на фоне со-зависимости).
Слышала, как некоторые студенты, находясь в порыве полупрофессиональной страсти, произносят «анализандт». Это такой гибрид Пушкинда (от А.С.Пушкин), гидранта, зонда и еврейско-немецкой фамилии, в форме крупного гвоздя, который надо куда-то вбить, если получится (шутка).
Сепарационная тревога проявляется в «обычных» межличностных отношениях. Соответственно, точно так же она проявляется и в отношениях между аналитиком и анализандом.
Если в «обычных» отношениях признаки сепарационной тревоги далеко не всегда даже обнаруживаются осознанно, то в аналитических отношениях сепарационную тревогу можно не только обнаружить, но и сдержать, и интерпретировать.
Сепарационная тревога проявляется часто и везде: по окончании сессии (консультации), в перерывах на праздничные дни, болезни, командировки, отпуска, а также в приближающейся перспективе окончания анализа.
Далее автор анонсирует клинические примеры, которые приведет в следующих главах и обобщает: гнев, печаль, отчаяние, отыгрывание, какая-либо регрессия, смещение аффектов и подобное – так и аналитик, и анализанд могут проявлять тревогу.
При этом аналитик знает – что происходит, а анализанд (еще пока) не знает причин тревоги и страха, так как зачастую отсутствует видимая (очевидная) реакция на реальную или фантазийную сепарацию.
Также автор замечает, что разные клиенты по-разному реагируют на проявления сепарационной тревоги. Кто-то «достаточно хорошо» переносит такие проявления, символизирует, например. Кто-то говорит о своей тревоге напрямую, открыто* сообщая о своих чувствах.
Кто-то настолько чувствителен к перспективе временного «отрыва» от аналитика, что (резко) отрицает/вытесняет/расщепляет свои страхи и беспокойства, применяя примитивные (элементарные) реакции защиты. А кто-то прерывает личный анализ из-за возникшего страха одиночества (брошенности).
{*Если сравнение вообще корректно, то оно «не в пользу» клиентов-россиян в сравнении, например, с бывшими соотечественниками.
В России с сепарационной тревогой скорее «очень плохо», чем как-то иначе. У нас признание реального «я буду скучать», например, тождественно «я – слабый, я – несамостоятельный, я – лузер».
Тем более в отношении субъекта/объекта, которому «я плачу деньги» (как «нецарское это дело – скучать по обслуживающему персоналу»).
Замечу, что сие явление не является всеобщим и глубоко-традиционным, но по факту, по опыту, экс-соотечественникам как-то по-легче «признавать» некоторые свои чувства.
Возможно, что экс-соотечественники буквальной и механической сепарацией от «Родины-Матери» наглухо излечивают иные виды и формы сепарации и соответствующих тревог и беспокойств, это лишь предположение предположения...}
Тут попытаюсь «перевести на русский» (это не Ж.-М.Кинодо, это я). Как проявляется сепарационная тревога в аналитическом процессе?
Классика жанра – так называемый «предверный* анализ». Клиент продолжает консультацию тогда, когда она уже завершилась.
*Можно понимать, как больше нравится. Филологи, простите! «Пре» – «перед», «пред» дверями/выходом. Или «при» – «при двери», «при выходе». Это скорее голимая схоластика и формализация, но «пре» мне нравится больше, поскольку это явление еще и «пре_дворяет» последующее.
Дело в том, что по формальному завершению времени консультации клиент не растворяется в воздухе («растворяется» он только при работе по Skype, звонок завершен – клиент «исчез», как и «исчез» аналитик).
Кабинеты аналитиков устроены по-разному, но в любом случае, есть какое-то время уже после формального «Наша встреча сегодня закончилась, в следующий раз мы встречаемся тогда-то и во столько-то».
Как минимум, клиент берет свои вещи (допустим, сумку, телефон, записочку с датой следующей встречи, допивает водичку/чай/кофе), надевает верхнюю одежду, идет до выхода из кабинета и... говорит.
Иногда выносит «самое-самое» за пределы консультации (это отдельный разговор – почему выносит именно за пределы консультации), то есть «вдруг» и зачастую внезапно для самого себя проговаривает нечто «неожиданное», «нелепое» и/или «вот еще что... забыл сказать», и/или несколько раз повторяет дату и время следующей консультации, «отвлекается» на разглядывание и обсуждение интерьера, будто «не может выйти», буквально «топчется» у двери, другое.
«Предверный анализ» – явление, которое аналитики (я-то – точно) очень любят ибо, особенно, на первых этапах работы, такой анализ – просто кладезь информации для аналитика, как и полное отсутствие «предверного анализа».
«Предверный анализ» случается не только на фоне сепарационной тревоги (это про «почему выносит именно за пределы консультации»), но очень во многом именно на ее фоне.
Приведу примеры из условных крайностей, которые помню на данный момент (не Кинодо, мои).
А.
На протяжении примерно трёх лет при сеттинге две сессии в неделю наше расписание с клиентом никак не менялось. Вот так удачно сложился терапевтический альянс, – не приходилось переносить время сессий ни разу, ни на время его «отлучек», ни на время моих, время всегда «совпадало само по себе».
Но однажды момент настал, и у нас случился вынужденный перерыв на пару недель. После перерыва клиент сообщил:
– Я тут почему-то подумал, что вы умерли...
– Если бы это было действительно так, то...
– (оформил в шутку) Я бы просто начал искать и нашел бы другого аналитика... а что еще делать? Незаменимых нет, говорят.
Б.
Молодая барышня, с которой мы только-только начали работать «сбежала» из личного анализа после того, как случился вынужденный перенос времени сессии с моей стороны.
Она смогла прийти на «прощальную» сессию с аргументом: «У моего брата умерла теща, мы с ней дружили. Мне сейчас не до анализа. Я позвоню вам, когда буду готова» (прошло несколько лет, звонка я и не ждала).
Для тех, кто возможно, не понял: никакой связи между смертью тещи брата и личным анализом – нет, то есть она есть, но внутри личного анализа, то есть прерывание личного анализа здесь не при чем.
Смерть значимой фигуры стоило как раз внести в процесс анализа, а не «самоубивать» себя, как клиентку... примерно так, упрощенно и в контексте темы о сепарационной тревоге, без остальных пояснений и контекстов, например, о том а «был ли мальчик?» , был ли брат на самом деле, у которого была теща, которая не только умерла, но и которая дружила с клиенткой и так далее...
В.
Клиентка, уже взрослая по возрасту женщина, с которой на тот момент мы не проработали и пары месяцев, «учинила скандал», буквально кричала не менее двадцати минут, перечисляя все, абсолютно все признаки зависимости («от меня»), сопровождая каждый «пункт» фразами: «Мне этого не надо!! Я так не хочу!! Вот еще не хватало платить вам до конца жизни!!».
Что важно в контексте нашей темы – она это сделала в финале сессии, не оставив мне возможности дать хоть какую-то обратную связь. «Кричала-кричала», а тут и время сессии закончилось.
При этом признаки она перечислила будто прочитала и конспектировала книгу Ж.-М.Кинодо и другие первоисточники, то есть «как по учебнику». К счастью, нам удалось прожить и пережить этот кризис. Как удалось? Возвращаемся к тексту Ж.-М.Кинодо...
Вот такие и подобные «исполнения» («исполнения» – это «наше» словечко, которое понятно и неформально-употребимо только на территории российского психоаналитического поля, я даже сузила бы (или расширила) до «уральского па-поля», а иностранцы его не разумеют, нет точного перевода на другие языки) аналитик обязан контейнировать и принимать (для начала).
Поскольку быстрые и упрощенные (редуцированные) интерпретации, равно как и отрицание, например, и другие реакции защиты со стороны аналитика – прямой путь к рецидиву и окончательному «зарыванию» истинного источника тревоги, в том числе – сепарационной.
Как смочь «зарыть»? Например, так:
– Чего это вы в командировку уезжаете? А как же я? У нас будет перерыв на целую неделю!
– Да, бросьте! Я же вернусь, и мы продолжим!
Да, так можно сказать («Я же вернусь, и мы продолжим!»), но после того, как состоится хотя бы минимальный разговор по поводу «А как же я?».
По поводу фразы автора «но и сдержать» (см.выше) ничего не скажу, так как это действительно профессиональные секреты, которые применимы исключительно в контексте каждого отдельного случая.
Обращайтесь, если что... (любой город; первая консультация проводится бесплатно).
С уважением, Нечаева Е.А.
Слушать эту статью (читает автор)
P.S.
На коллаже: фрагмент реального кабинета, кушетка (красный диванчик) пуста. Кто их персонажей аналитик, а кто анализанд – на ваш выбор.
