ПОЧЕМУ Я ГОВОРЮ "ТРЕНИНГ"?
Все мы знаем, что и сам термин, и явление «тренинг» в общественном сознании давно и прочно дискредитировано. Это произошло по многим причинам, о которых говорить не хочется, потому что лениво начинать длинный рассказ, у которого нет ни конца, ни края.
Однако, стоит заметить, что дискредитация находится именно в общественном сознании (как «средняя температура по гипотетической больнице»), то есть в профессиональных кругах представителей помогающих профессий к термину относятся чаще спокойно, со знанием дела и применяют его по прямому назначению и «исконному значению».
Конечно, есть те, кто реагирует на термин «тренинг» специфически, но это личное дело некоторых коллег. К слову, специфическая реакция на слово «тренинг» у представителей помогающих профессий вызывает во мне некие «подозрения».
Кроме прочих (для меня) такая реакция напрямую указывает на весьма скромную информированность (читаем как «почти безграмотность»/«ограниченность») – становится понятно, что коллега «в глаза не видел» современные первоисточники (а несовременные – забыл).
Чуть не у каждого иностранного коллеги – представителя стран, в которых, например, психоанализ развивается более ста лет без перерывов (как это было в СССР) – на персональном сайте, на визитках есть слово «coach». Например, «dr N – psychoanalyst, coach,..».
И в персональной информации, и во множестве печатных первоисточников то, что у нас называют «личный анализ», обозначается не иначе как «личный тренинг».
С одной стороны, наше пристрастие к словообразованию понятно – это и о процессах роста, профессиональной идентичности, банальных «трудностях перевода» на русский язык, с другой стороны – к этим процессам неизбежно цепляются процессы обесценивания, деления на «свой/чужой» и другое.
Что чаще (к сожалению) понимают у нас под «тренингом»? Примерно так: «человек сходил на стадион, посмотрел на скачущего под воздействием неких препаратов гражданина, вдохновился, стал постоянно улыбаться и выносить вещи из дома»... ну, такое.
На самом деле «тренинг» («здорового человека») – это процесс, направленный на некие изменения жизни, который имеет свои правила, рамки, длительность/продолжительность и прочее. Тренинг здорового человека – процесс, в котором участвуют Двое – тот, кто находится в тренинге (клиент) и тот, кто тренинг ведет (аналитик, например).
В тренинге «нездорового человека» (кратко описанного выше) участвуют все и при этом (одновременно) не участвует никто. Никакой обратной связи и терапевтичности процесса между активно-призывно кричащим гражданином и людьми на стадионе – нет и быть не может.
А еще в нем нет одного из самых важных и необходимых признаков удачного терапевтического процесса – конфиденциальности.
Эффект, если и есть, то он длится от одного часа до пары месяцев максимум. Допустим, тренинг «нездорового человека» оценивается в сто тысяч рублей. Участник такого тренинга платит за Зрелищность, за некий Статус/Престиж («я там был!») и подобное, но не за тренинг (потому, что тренинга, как такового, настоящего – там нет в принципе).
За эти же деньги можно взять 20-40 консультаций – систематически и «по делу», индивидуально.
Зрелище – это не тренинг, у зрелища свой сеттинг, абсолютно отличный от сеттинга настоящего тренинга.
Можете ли вы представить себе такие ситуации?
Все гости ресторана превращаются в единый организм, который поглощает, переваривает пищу, получает одинаковое удовольствие и пользу от еды, от процессов? Или больничную палату, в которой находятся пациенты с разными диагнозами, и врач лечит всех единовременно одним единственным способом.
Представить, конечно, можно... Во-первых, такие ситуации вызывают ощущения полнейшего абсурда, во-вторых, они невозможны в реальности.
Вот такая же разница между реальным настоящим тренингом и тем представлением о тренинге, которое укоренилось в обществе.
