Вот так тоже бывает - напишешь книгу, а потом оказывается, что она - к юбилею Карлоса Кастанеды (25-го декабря - 100 лет)...
Является ли преступник хорошим психологом?
Когда я впервые услышала, как кого-то назвали «хорошим психологом» за то, что он мастерски обманул доверчивых людей, меня пронзила странная смесь досады и беспокойства.
Это не первый раз, когда термины, связанные с профессией, которую я выбрала для своей жизни, используются вне их реального контекста.
Часто подобные слова — «хороший психолог», «хороший актёр» — применяются к тем, кто даже близко не стоит к этим профессиям: преступникам, мошенникам, манипуляторам.
И каждый раз мне хочется спросить: откуда берётся это искажённое восприятие?
Почему именно наша профессия становится символом обмана?
Может быть, дело в том, что мы слишком часто слышим эти слова из уст тех, кто сам не понимает, чем живут психологи и актёры?
Психолог работает в строгих рамках — профессиональных границах, кодексе этики, с чётким пониманием своих прав и обязанностей.
Мы помогаем людям менять жизнь, осознавать себя, принимать решения.
Никакие манипуляции, никакое давление, никакая ложь не являются инструментами нашей работы.
Актёры же, будучи на виду, зависят от системы — режиссёра, продюсера, коллектива.
Они тоже работают по правилам, которые определяют не только успех, но и профессиональную принадлежность.
Так почему же, когда человек совершает что-то коварное, его называют «хорошим психологом» или «хорошим актёром»?
Скорее всего, это вопрос проекции.
Люди видят в этих профессиях нечто таинственное, пугающее, мистическое.
Возможно, потому что сами сталкивались с теми, кто выдавал себя за специалиста, а может, потому что внутри них живёт страх перед собственной склонностью к манипуляциям.
Профессионал не должен манипулировать.
Он должен слушать, видеть, понимать.
Манипулятивность — это скорее личностная черта, и если она есть, то она разрушительна для профессиональной деятельности.
Я помню, как однажды в беседе с коллегами мы пытались понять, почему так часто звучит эта фраза.
В 10 случаях из 10 оказывается, что под «психологизмом» или «артистизмом» понимается способность красиво врать, ловко уворачиваться, оставаться безнаказанным.
Но разве это имеет отношение к профессии?
Если бы я использовала свои знания ради личной выгоды, игнорируя интерес клиента, клиенты просто перестали бы приходить.
Ведь психология — это отношения, основанные на доверии и взаимном интересе к изменению.
То же самое можно сказать и о театре: зритель платит за эмоции, за правду, а не за обман.
И всё же, самое тревожное — это не искажённое восприятие профессии со стороны случайных людей.
Есть целое явление, которое я начала замечать особенно остро в последнее время: появление так называемых «Яжпсихологов-Самородков».
Это люди, не имеющие ни образования, ни практики, но убеждённые в том, что они лучше настоящих психологов.
Они создают группы в интернете, пишут посты, комментарии, где обвиняют всех нас в некомпетентности, лицемерии, коррупции.
Их язык — это поток оскорблений, псевдонаучного жаргона и уверенности в том, что они-то и есть настоящие «психологи».
Причины такого поведения могут быть разные: невротическая зависть, травматический опыт, возможно, даже психические расстройства, которые никто не диагностировал.
Но результат один — они калечат сами себя и других.
Вместо того чтобы обратиться за помощью, они начинают лечить других, распространяя дезинформацию и страх.
Это как группа непрофессионалов, пытающихся вылечить грипп в закрытом помещении, заражая друг друга ещё сильнее.
Мне часто приходится напоминать себе и другим: профессия — это не набор харизматических навыков.
Это ответственность, это обучение, это границы.
Я стала психологом не потому, что умею красиво говорить, а потому, что хочу помогать.
И нет ничего страшного в том, чтобы признать, что ты не профессионал в какой-то области.
Напротив, это нормально.
Я не врач, не юрист, не программист.
И если бы мне пришло в голову объяснять им, как правильно работать, меня бы просто послали подальше.
Почему же тогда в случае с психологией всё иначе?
Вспомнился мне один случай.
Я в аэропорту, встречаю подругу, рейс задерживается.
Сидим с приятелем в баре, и он три часа без паузы рассказывает, как вся психология — это ерунда, как Фрейд был шарлатаном, как мы всех обманываем.
Он музыкант, никогда не учился психологии, не читал ни одной серьёзной книги, не был на консультациях.
И в конце я просто спрашиваю: «А ты знаешь, чем ты последние три часа занимался?».
Он смеётся: «Ну чем же?»
— Психоанализом.
Он аж подавился.
А потом заплатил за барный счёт.
Это была забавная история, но она многое говорит.
Я сказала, что он занимался психоанализом, потому что в течение трёх часов он бессознательно воспроизводил одну из ключевых структур психоаналитической беседы — говорил о себе, о своих переживаниях, страхах, убеждениях, проецируя внутренние конфликты на внешний объект (в данном случае — на психоанализ и тех, кто им занимается).
Это был своего рода свободный строй мышления, который так ценится в кабинете аналитика.
Психоанализ часто начинается с того, что человек говорит обо всём подряд: о том, что его раздражает, что он не принимает, где чувствует себя беспомощным или нападает.
Он может не понимать, зачем он это делает, но при этом выстраивает цепочку ассоциаций, которые со временем обнаруживают скрытые смыслы — его собственные страхи, травмы, защиты, желания.
Всё это происходит спонтанно, без заранее заданной цели.
Мой приятель, сам того не осознавая, выстроил прототип аналитического высказывания: три часа говорил о своём отношении к психологии, к Фрейду, ко мне, к моей работе — и тем самым раскрывал гораздо больше о себе самом, чем он предполагал.
Его ярость, уверенность, непримиримость — всё это могло быть выражением внутреннего конфликта, проекцией, защитой от чего-то более глубокого.
Вот почему я ответила: «Психоанализом».
Это была точная диагностика ситуации.
Ирония, конечно, в том, что он при этом считал, что «никоим образом не имеет отношения» к психоанализу.
А я знала: если человек говорит о себе три часа подряд — особенно с такой эмоциональной вовлечённостью — он уже внутри процесса.
Даже если называет это «спором», «беседой» или «разоблачением шарлатанства».
Мы хотим жить в психически здоровом обществе?
Тогда давайте перестанем путать личные качества с профессиональными.
Давайте уважать профессию, ценить её границы, различать, где человек, а где специалист.
Хороший психолог — это не тот, кто умеет обмануть. Это тот, кто умеет слышать, дла начала.
С уважением,
Елена Нечаева,
психолог-психоаналитик
