Перевод: Елена Нечаева + ИИ,
интерпретации — Елена Нечаева,
психолог-психоаналитик,
neacoach.ru

Новое исследование на основе данных одного из крупнейших британских лонгитюдов — Millennium Cohort Study — предлагает свежий взгляд на развитие эмоциональных и поведенческих проблем с раннего детства до подросткового возраста.

Авторы отказались от привычных диагностических ярлыков и вместо этого использовали методы машинного обучения, чтобы проследить, как профили трудностей трансформируются с 5 до 17 лет — и что влияет на эти изменения.

Коллеги, вы можете приобрести файл статьи (то же самое, что здесь, только в PDF). О файле: 13 стр., кегль 12, А4, 500 руб. Чтобы файл со статьей стал вашим, просто напишите мне

Что такое лонгитюд?

Лонгитюд (от англ. longitudinal study — «продольное исследование») — это тип научного исследования, при котором одна и та же группа участников наблюдается и изучается в течение длительного времени, часто на протяжении месяцев, лет или даже десятилетий.

Основные черты лонгитюда:

• Повторные измерения: одни и те же параметры (например, поведение, когнитивные способности, психическое здоровье) оцениваются у одних и тех же людей в разные моменты времени.
• Фокус на развитии и изменениях: лонгитюд позволяет отслеживать, как и почему меняются индивиды с возрастом — например, как детские трудности трансформируются в подростковые.
• Высокая экологическая валидность: поскольку данные собираются в реальном времени, а не восстанавливаются ретроспективно, результаты считаются более надёжными по сравнению с поперечными (кросс-секционными) исследованиями.

Пример из статьи: Исследование опирается на Millennium Cohort Study — британский лонгитюд, в котором около 19 000 детей наблюдаются с 9 месяцев до 17 лет. Это позволяет авторам не просто сравнивать «пятилетних» и «семнадцатилетних», а проследить, как именно профиль трудностей конкретного ребёнка эволюционирует от детства к подростковому возрасту.

Противоположность:
Кросс-секционное исследование (cross-sectional study) — сравнение разных групп (например, 5-летних и 17-летних) в один момент времени. Такой подход не позволяет делать выводы о развитии, так как различия могут быть связаны не с возрастом, а с поколенческими или культурными факторами.

Таким образом, лонгитюд — ключевой метод в изучении развития, особенно в психологии, педагогике и психоанализе, где важна не «картинка в моменте», а динамика изменений во времени.

Переходы в поведенческих трудностях на уровне популяции в детстве и подростковом возрасте

Исследование выполнено группой учёных под руководством Д. Э. Астла из Когнитивно-мозгового исследовательского подразделения Совета медицинских исследований (MRC Cognition and Brain Sciences Unit) при Кембриджском университете. В состав авторского коллектива вошли также Э. Бенаму, Д. Акарка (Кембридж), Дж. Бателт (Ройал Холлоуэй и Амстердамский университет) и С. Флетчер-Уотсон (Эдинбургский университет).

ИСТОЧНИК

Бенаму Э., Акарка Д., Бателт Дж., Флетчер-Уотсон С., Астл Д. Э.
Переходы в поведенческих трудностях на уровне популяции в детстве и подростковом возрасте // Developmental Psychology. 2025.
Т. 61, № 8. С. 1495–1515. DOI: 10.1037/dev0001874.

Benhamou, E., Akarca, D., Bathelt, J., Fletcher-Watson, S., & Astle, D. E. (2025). Population-level transitions in observed difficulties through childhood and adolescence. Developmental Psychology, 61(8), 1495–1515.
https://doi.org/10.1037/dev0001874

Обзор статьи (ближе к первоисточнику)

Введение: за пределами диагноза — к пониманию развития

Авторы начинают с критики традиционных диагностических систем (DSM, ICD), указывая на их неспособность уловить сложность, изменчивость и перекрытие симптомов у детей и подростков. Особенно проблематично то, что эти системы игнорируют временную динамику развития: то, что проявляется в 5 лет, может качественно трансформироваться к 17 годам.

Вместо этого исследователи предлагают дата-драйвен подход — анализ больших популяционных данных с помощью методов машинного обучения, чтобы выявить естественные подгруппы детей и проследить, как их поведенческие профили эволюционируют во времени.

Данные взяты из Millennium Cohort Study (MCS) — репрезентативного британского лонгитюда, включающего около 19 000 детей, наблюдаемых с 9 месяцев до 17 лет. В обзоре использованы данные трёх ключевых точек: 5 лет (раннее детство), 11 лет (позднее детство) и 17 лет (подростковый возраст).

Поведенческие трудности оценивались родителями по опроснику Strengths and Difficulties Questionnaire (SDQ), включающему пять шкал:

• Эмоциональные симптомы (тревога, подавленность)
• Проблемы поведения (агрессия, нарушение правил)
• Гиперактивность
• Проблемы со сверстниками
• Антисоциальное поведение (обратная шкала «просоциального поведения»)

Метод: как выявляли траектории?

1. Снижение размерности (UMAP) — сложные пятикомпонентные профили SDQ были «спроецированы» в двумерное пространство, где близость точек отражает схожесть поведенческих профилей.
2. Кластеризация (k-means) — в каждой возрастной точке дети с «повышенными трудностями» (по крайней мере по одной шкале SDQ) были разделены на группы с похожими паттернами.
3. Анализ переходов — прослеживалось, из какого кластера в 5 лет дети попадали в какой кластер в 11 лет, а затем — в 17 лет.
4. Выявление предикторов (XGBoost) — с помощью алгоритма машинного обучения определялись факторы (семейные, когнитивные, социально-экономические), предсказывающие устойчивость или изменение поведенческого профиля.

Важно для психоаналитиков: анализ фокусировался не на «диагнозе», а на профилях страдания и их динамике — что ближе к клиническому мышлению, чем к нозологическому.

Основные кластеры и их эволюция

В 5 лет выделено три группы с трудностями:

• A1: сочетание эмоциональных и поведенческих проблем («внутренние + внешние»)
• A2: преимущественно антисоциальное поведение (низкая привязанность к нормам, отсутствие заботы о других)
• A3: проблемы поведения + антисоциальность

Клиническая интерпретация: A1 может отражать раннюю дезорганизацию Я при недостаточной регуляции со стороны объекта; A2 и A3 — нарушения в сфере объектных отношений и морального развития.

В 11 лет — пять кластеров:

• B1: чистые поведенческие проблемы*
• B2: комплексные проблемы со сверстниками + гиперактивность, эмоциональные и поведенческие трудности
• B3: внутренние проблемы с акцентом на отношения со сверстниками
• B4: чисто эмоциональные трудности
• B5: антисоциальное поведение

*Под терминами «чистые поведенческие проблемы» или «чисто эмоциональные трудности» авторы имеют в виду поведенческие профили, в которых выражена преимущественно одна шкала из опросника SDQ, без значимого вовлечения других шкал.

Конкретно:
SDQ (Strengths and Difficulties Questionnaire) включает пять шкал: 1. Эмоциональные симптомы (тревога, подавленность), 2. Проблемы поведения (агрессия, нарушение правил), 3. Гиперактивность, 4. Проблемы со сверстниками, 5. Антисоциальное поведение (обратная шкала «просоциального поведения»).

Когда авторы говорят о «чистых» проблемах, они описывают кластеры (подгруппы детей), у которых:

• Высокий балл только по одной шкале,
• А по остальным шкалам — баллы в пределах нормы или лишь незначительно повышенные.

Например:
• «Чистые поведенческие проблемы» (cluster B1 в 11 лет): дети с высокими баллами по шкале Conduct Problems, но без выраженных эмоциональных симптомов, гиперактивности, трудностей со сверстниками или антисоциальности.
• «Чисто эмоциональные трудности» (cluster B4 в 11 лет): высокие баллы по Emotional Symptoms, но низкие или нормальные по другим шкалам.

Это противопоставляется «смешанным» или «комплексным» профилям, например:
• Cluster B2 — «комплексные проблемы со сверстниками», где одновременно выражены трудности со сверстниками, плюс гиперактивность, проблемы поведения и эмоциональные симптомы.

Таким образом, термин «чистые» используется в статье не в клиническом или диагностическом смысле, а как описательная характеристика кластера, выявленного статистически: доминирование одного типа трудностей при отсутствии значимых сопутствующих симптомов.

В 17 лет — три кластера:

• C1: эмоциональные проблемы (депрессивный, тревожный профиль) — 70% девочек
• C2: устойчивые проблемы со сверстниками — 56% девочек
• C3: комплексное антисоциальное поведение (агрессия, нарушение связей, импульсивность) — преимущественно мальчики

Замечание: к подростковому возрасту граница между «внутренними» и «внешними» проблемами размывается — особенно в C3, где антисоциальность сочетается с эмоциональной дисрегуляцией и изоляцией.

ЗАПИСАТЬСЯ НА ИНТЕРВИЗИЮ

Коллеги, вы можете приобрести файл статьи (то же самое, что здесь, только в PDF). О файле: 13 стр., кегль 12, А4, 500 руб. Чтобы файл со статьей стал вашим, просто напишите мне

Ключевые траектории и их предикторы

1. Увеличение внутренних проблем у девочек в подростковом возрасте
• Факт: к 17 годам девочки составляют большинство в кластерах с эмоциональными и межличностными трудностями.
• Интерпретация: это не просто «повышенная чувствительность», а отражение структурных изменений в идентичности, объектных потерях, сексуальном созревании и социальном давлении. Авторы отмечают, что родители чаще замечают эти трудности именно в подростковом возрасте — возможно, потому что они становятся более выражены в поведении (например, социальное уклонение, самоповреждение).

2. Устойчивость проблем со сверстниками — самая стабильная траектория
• Дети с трудностями в общении в 5 лет часто сохраняют их до 17 лет.
• Главные предикторы (ещё в 9 месяцев!):
  – Депрессия матери
  – Неблагополучные партнёрские отношения родителей
  – Эмоциональная дистанция между матерью и ребёнком (в 7 лет)
Психоаналитический комментарий: это подтверждает гипотезу о том, что ранние нарушения привязанности и дисгармония в родительской паре создают паттерн отношений, который ребёнок воспроизводит в сверстнической среде. Объектные отношения «внутри» формируют отношения «снаружи».

3. Два пути к антисоциальному поведению в подростковом возрасте

Путь 1: Раннее начало (с 5 лет)
• Начинается с поведенческих проблем и антисоциальности в детстве.
• Предикторы в 3 года:
  – Трудные отношения «родитель–ребёнок»
  – Нерегулярный режим сна
  – Высокий ИМТ ребёнка
  – Психологический дистресс родителя
  – Негативное восприятие окружения
Это напоминает «жизнестойкий» (life-course-persistent) путь по Moffitt — с корнями в ранней дисрегуляции и семейной дисфункции.

Путь 2: Подростковое начало (с 11 лет)
• Антисоциальное поведение появляется впервые в 11 лет.
• Предикторы: психическое здоровье родителей (низкий уровень экстраверсии, высокая нейротичность, неудовлетворённость жизнью).
• Не связано с когнитивными или школьными трудностями ребёнка.
Это не «бунт против авторитета», как иногда считают, а, скорее, реакция на эмоциональную депривацию в семье. Подросток «берёт на себя» дисфункцию системы.

4. Хаотичная домашняя среда → сохранение сочетанных трудностей
• Дети из семей с «агитированным» (хаотичным) атмосферой, низким доходом и хроническими заболеваниями чаще сохраняют и эмоциональные, и поведенческие проблемы от 5 до 11 лет.
• Это указывает на неспособность среды обеспечить базовую безопасность и регуляцию, необходимые для интеграции аффектов.

Ограничения и эпистемологические замечания

• Данные основаны на оценках родителей, что может вносить смещение (особенно если родитель сам страдает от депрессии).
• Нет глубинных клинических интервью, поэтому внутренний мир ребёнка остаётся «чёрным ящиком».
• Этническая гомогенность выборки (85–86% белые) ограничивает обобщаемость.

Тем не менее, даже в этих рамках исследование разрушает иллюзию стабильности симптомов и показывает: поведенческие трудности — это не «состояние», а процесс, глубоко вплетённый в семейную, школьную и социальную ткань.

Заключение: к клинической чуткости и профилактике

Авторы призывают отказаться от «реактивной» модели (лечение по факту кризиса) в пользу профилактической, ориентированной на:

• Поддержку родителей (особенно с психическими трудностями),
• Раннее вмешательство в семейную систему,
• Создание поддерживающей школьной среды.

Для психоаналитиков это звучит как призыв к работе не только с ребёнком, но и с его объектным миром — с теми, кто формирует его внутреннее пространство.

Описание ключевых визуализаций (рисунков и таблиц)

• Рисунок 1: схема аналитического конвейера — от очистки данных до кластеризации и моделирования.
• Рисунки 2–4: для каждого возраста — радарные диаграммы поведенческих профилей кластеров + таблицы с демографией, когнитивными показателями и частотой нейроразвитийных диагнозов.
• Рисунок 5: матрица переходов — процент детей, перешедших из одного кластера в другой. Красные рамки — переходы, значимо превышающие случайные.
• Рисунок 6: диаграмма Санки — визуализация ключевых предикторов для каждой значимой траектории (толщина линии = важность фактора).
• Таблица 4: сводка предикторов с указанием возраста измерения и «важности» (gain score).

Обзор статьи (адаптированный)

Введение

Современные диагностические системы (DSM, ICD) всё чаще подвергаются критике за игнорирование развития как центрального измерения психопатологии. Особенно это актуально в детской и подростковой психиатрии, где симптомы не статичны, а трансформируются в зависимости от возраста, социального контекста и внутренних ресурсов ребёнка. В статье Benhamou и соавт. (2025) предпринята попытка выйти за рамки нозологических категорий и описать естественные траектории поведенческих трудностей на основе данных крупного британского лонгитюда — Millennium Cohort Study (MCS).

Исследование охватывает более 19 000 детей, наблюдаемых с 9 месяцев до 17 лет, и фокусируется на трёх ключевых возрастных точках: 5 лет (раннее детство), 11 лет (позднее детство) и 17 лет (подростковый возраст). Поведенческие трудности оценивались родителями по опроснику Strengths and Difficulties Questionnaire (SDQ), включающему пять шкал: эмоциональные симптомы, проблемы поведения, гиперактивность, трудности в отношениях со сверстниками и антисоциальное поведение.

Методология

Авторы использовали подходы машинного обучения, адаптированные для анализа развития:

1. UMAP (Uniform Manifold Approximation and Projection) — для снижения размерности данных и сохранения нелинейных взаимосвязей между шкалами SDQ.
2. k-means кластеризация — для выявления подгрупп детей с схожими профилями трудностей в каждом возрасте.
3. XGBoost — алгоритм градиентного бустинга, применённый для идентификации предикторов переходов между кластерами.

Важно, что анализ проводился только среди детей с повышенными уровнями трудностей (по крайней мере по одной шкале SDQ), что позволило сфокусироваться на клинически значимых паттернах, а не на нормативной вариативности.

Основные результаты

1. Гендерные различия и подростковый возраст
К 17 годам наблюдается чёткое гендерное расслоение:
• 70% подростков с эмоциональными трудностями — девочки,
• Преимущественно мальчики составляют группу с антисоциальным поведением.
Это согласуется с известным феноменом «гендерного переключения»: в детстве преобладают внешние (экстернализованные) проблемы у мальчиков, а в подростковом возрасте — внутренние (интернализованные) у девочек. Авторы подчёркивают, что этот сдвиг не обязательно отражает реальное увеличение патологии, а может быть связан с повышенной чувствительностью родителей к эмоциональным сигналам подростков-девочек.

2. Устойчивость проблем со сверстниками
Трудности в отношениях со сверстниками оказались наиболее стабильной траекторией — они сохранялись с 5 до 17 лет у значительной части детей. Ключевыми предикторами этой устойчивости были:
• Депрессия матери (уже в 9 месяцев),
• Неблагополучные партнёрские отношения родителей,
• Эмоциональная дистанция между матерью и ребёнком (в 7 лет).
Эти данные подтверждают гипотезу о том, что ранние нарушения привязанности и семейная дисгармония формируют устойчивый паттерн межличностных трудностей, воспроизводимый ребёнком в других отношениях.

3. Два пути к антисоциальному поведению
Исследование выявило две качественно разные траектории развития антисоциального поведения к 17 годам:
• Ранний путь (начинается в 5 лет): Связан с дисфункцией семейной системы (конфликты «родитель–ребёнок», нерегулярный режим, высокий ИМТ ребёнка, психологический дистресс родителя). Напоминает «life-course-persistent» путь по Moffitt (1993).
• Подростковый путь (начинается в 11 лет): Предсказывается психическим здоровьем родителей (низкая экстраверсия, высокая нейротичность, неудовлетворённость жизнью), но не связан с когнитивными или школьными трудностями ребёнка. Это указывает на то, что антисоциальность может быть реакцией на эмоциональную депривацию в семье, а не следствием индивидуальной патологии.

4. Роль хаотичной домашней среды
Дети из семей с хаотичной, непредсказуемой обстановкой чаще сохраняют сочетание эмоциональных и поведенческих проблем от 5 до 11 лет. Это подчёркивает важность базовой безопасности и регуляции, которые среда должна обеспечивать для интеграции аффектов и развития Я.

ЗАПИСАТЬСЯ НА ИНТЕРВИЗИЮ

Коллеги, вы можете приобрести файл статьи (то же самое, что здесь, только в PDF). О файле: 13 стр., кегль 12, А4, 500 руб. Чтобы файл со статьей стал вашим, просто напишите мне

Обсуждение и клинические импликации

Результаты исследования демонстрируют, что поведенческие трудности — это не статичные «расстройства», а динамические процессы, глубоко вплетённые в семейную, школьную и социальную ткань. Это имеет прямое значение для клинической практики:

• Диагностическая гибкость: необходимо учитывать не только текущую симптоматику, но и развивающийся контекст.
• Семейный фокус: вмешательство должно быть направлено не только на ребёнка, но и на поддержку родителей, особенно с психическими трудностями.
• Профилактика: ранняя работа с семьями, испытывающими стресс, может предотвратить устойчивые нарушения в развитии.

Хотя исследование опирается на оценки родителей, а не на клинические интервью, его сила — в популяционной репрезентативности и длинной временной перспективе. Оно напоминает, что развитие — это не фон, а центральный процесс, который нельзя игнорировать ни в диагностике, ни в терапии.

Что интересно и важно для психоаналитика

1. Подтверждение центральной роли раннего опыта и семейной среды
Статья эмпирически подтверждает то, что лежит в основе психоаналитического понимания развития:
Ранние нарушения в отношениях с объектом (матерью, родителями) и дисгармония в семейной системе предсказывают устойчивые трудности в подростковом возрасте, особенно в сфере отношений со сверстниками.
• Материнская депрессия в 9 месяцев → устойчивые проблемы со сверстниками к 17 годам.
• Эмоциональная дистанция «родитель–ребёнок» в 7 лет → сохранение интернализованных проблем.
Это согласуется с теориями привязанности (Bowlby), объектных отношений (Winnicott, Mahler) и ранней регуляции аффектов (Bion, Stern): если ранняя среда не обеспечивает «достаточно хорошую» поддержку, ребёнок не формирует устойчивых внутренних репрезентаций безопасных отношений — и воспроизводит эту модель в будущем.

2. Динамика симптома важнее его нозологической этикетки
Исследование отказывается от статичных диагнозов и показывает, что поведенческие трудности — это процессы, которые:
• трансформируются с возрастом (например, агрессия в 5 лет → изоляция в 11 лет → депрессия в 17 лет),
• могут исчезать (большинство детей «вырастают» из трудностей),
• или усложняться (проблемы со сверстниками «накапливают» эмоциональные и поведенческие слои).
Это резонирует с психоаналитическим взглядом на симптом как форму адаптации к внутреннему и внешнему конфликту, а не как «болезнь».

3. Два пути к антисоциальности — и оба связаны с объектом
• Ранний путь: связан с дисфункцией семейной среды (конфликты, хаос, нерегулярный режим) — что может указывать на нарушение базового доверия к миру (Erikson) и дефицит интернализованных норм (superego pathology).
• Подростковый путь: связан не с бунтом, а с психическим состоянием родителей (низкая экстраверсия, нейротичность, неудовлетворённость жизнью). Это может интерпретироваться как реакция на эмоциональную депривацию: подросток «берёт на себя» дисфункцию системы, выражая её в поведении.
Это поддерживает идею, что даже «антисоциальное» поведение может быть криком о связи, а не просто отказом от неё.

4. Гендер и подростковый возраст: кризис идентичности
Резкий рост интернализованных проблем у девочек к 17 годам — не просто «больше тревожности», а, вероятно, отражение:
• Кризиса идентичности (Erikson),
• Объектных потерь (разделение с матерью, изменение тела, сексуальное созревание),
• Социального давления (ожидания, сравнение, гендерные роли).
Для психоаналитика это напоминание: подростковый возраст — не «трудный период», а время структурной перестройки Я и объектных связей.

Что могло бы вызвать дискуссии или критику

1. Отсутствие глубинного понимания внутреннего мира
Исследование опирается исключительно на родительские оценки (SDQ). Для психоаналитика это ограничение:
• Родительская депрессия может искажать восприятие ребёнка (проекция, негативный трансфер).
• Внутренний мир ребёнка (фантазии, защитные механизмы, бессознательные конфликты) остаётся «чёрным ящиком».
• Нет различия между поведением как симптомом и поведением как коммуникацией.
Комментарий психоаналитика: «Да, мы видим, что девочка “часто несчастна”, но почему? Это меланхолическая позиция? Реакция на утрату? Или попытка удержать объект через страдание?»

2. Редукция сложности к кластерам
Машинное обучение выделяет «типы», но реальный ребёнок не вписывается в кластер.
Психоаналитик может возразить:
• Кластеры статичны, а развитие — нелинейно.
• Один и тот же ребёнок может проходить через несколько профилей в зависимости от контекста (школа vs дом).
• Отсутствует учёт индивидуальной истории, травмы, фантазий, переноса.

3. Парадокс «антисоциального» кластера C3
В подростковом возрасте кластер с антисоциальным поведением не показывает снижения самооценки или субъективного страдания (в отличие от эмоциональных кластеров).
Для психоаналитика это может быть признаком:
• Нарциссической организации (отказ от зависимости, величие вместо страдания),
• Психопатической структуры (отсутствие внутреннего объекта),
• Или же защиты через отрицание («мне всё равно» как маска боли).
Но исследование не позволяет различить эти варианты.

4. Проблема каузальности
Хотя данные лонгитюдные, корреляция ≠ причинность. Например:
• Является ли материнская депрессия причиной проблем со сверстниками — или общий генетический/средовый фактор лежит в основе и того, и другого?
• Не отражает ли «хаотичная домашняя среда» проекцию родительской психопатологии, а не объективную реальность?
Психоаналитик склонен думать в терминах взаимодействия (диада, триада), а не линейных причин.

Заключение: что взять в практику

Для психоаналитика статья — не руководство к действию, но ценный эпидемиологический контекст:

• Она напоминает: не все трудности хроничны — многие дети «вырастают» из них.
• Она подчёркивает: работа с семьёй — не дополнение, а ядро терапии.
• Она предупреждает: подростковая интернализация у девочек — не «мода», а сигнал, требующий внимания к объектным потерям и идентичности.
• Она призывает: смотреть на развитие, а не на симптом в моменте.

В то же время, психоаналитик сохранит эпистемологическую осторожность: данные уровня популяции не заменяют клинического понимания уникального случая.

Итог

🔹 У девочек в подростковом возрасте чаще возникают внутренние проблемы (тревога, подавленность).
🔹 Трудности в общении со сверстниками — самые устойчивые: они сохраняются годами, особенно если у матери была депрессия или в семье напряжённые отношения.
🔹 Существуют два пути к антисоциальному поведению: один начинается в раннем детстве и связан с семейным хаосом, другой — в подростковом возрасте и связан с психическим здоровьем родителей.
🔹 Хаотичная домашняя обстановка предсказывает сохранение сочетания эмоциональных и поведенческих проблем.

Коллеги, вы можете приобрести файл статьи (то же самое, что здесь, только в PDF). О файле: 13 стр., кегль 12, А4, 500 руб. Чтобы файл со статьей стал вашим, просто напишите мне

Об авторе

Елена Нечаева родилась, живет и работает в Екатеринбурге. Автор книг по психологии и психоанализу, автор картин в жанре уральского андерграунда и музыкальных клипов. Ведет психолого-психоаналитическую практику с 2007-го года — в Екатеринбурге и онлайн.

ВСЕ КНИГИ ЕЛЕНЫ НЕЧАЕВОЙ МОЖНО ПРИОБРЕСТИ НА САЙТЕ ИЗДАТЕЛЬСТВА RIDERO.RU

ЗАПИСЬ НА ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ КОНСУЛЬТАЦИИ (ЛЮБОЙ ГОРОД, 18+) НА САЙТЕ NEACOACH.RU

ЗАПИСАТЬСЯ НА ИНТЕРВИЗИЮ