ПОРАЗМЫСЛИМ О ЗАВИСТИ И... КАННИБАЛИЗМЕ

Когда б вы знали, из какого сора

Растут стихи, не ведая стыда,

Как желтый одуванчик у забора,

Как лопухи и лебеда.

(Анна Ахматова)

Зависть принято окрашивать в темные и негативные тона. «Завидовать – не хорошо! Завидовать – это плохо!», – объясняют нам в детстве родители и общество.

Если явление «запретить словами», то оно исчезнет? Конечно, нет.

Последствия «запрета на зависть» точно такие же, как и последствия любого другого запрета, в том числе – запрета на чувствование какого-либо чувства или состояния.

Не взирая на запрет, человек всё равно испытывает зависть, иногда – осознавая эту зависть, и признаваясь самому себе в испытывании зависти, иногда – не осознавая и отрицая наличие зависти в себе, как таковой: «Я никогда не завидую!». Как говорится, «никогда не говори – никогда»...

К запрету на зависть тут же «прикручивается» и неизбежное чувство стыда. Зависти нужно стыдиться, зависти положено стыдиться.

И, как только человек замечает в себе проявления зависти, он «автоматически» впадает в чувство стыда, в чувство вины, а переживать такой гремучий коктейль «стыд + вина» – крайне тяжело.

Поэтому, чтобы не загонять себя в стыд и вину, лучше и зависти не испытывать, точнее «делать вид» в «неиспытывании». Но заполнять искусственно-созданную дыру чем-то надо.

Поэтому часто к «Я никогда не завидую!» плотно прибавляется чувство гордости.

Полагаю, читатель знает это и по себе, и по другим людям – фразу «Я никогда не завидую!» мы часто произносим с гордостью и даже с неким пренебрежением к неким людям, которые к зависти способны.

Пренебрежение – это чувство, которое относится к агрессивным чувствам. В нём есть и гордыня, как отстранённость от другого (негативного для нас) объекта/субъекта.

В итоге получается, что в нашем убеждении «Я никогда не завидую!» успешно присутствуют ровно те же чувства и эмоции, которые присутствуют в (запрещенной) зависти, и эти чувства скорее агрессивны, включая и ауто-агрессию (стыд, вина).

То есть по сути и по содержанию между «Я завидую!» и «Я никогда не завидую!» нет никаких различий, кроме налепленных сверху «бирок»: «Завидовать – плохо, не завидовать – хорошо».

1. Когда-то давно зависть была, то есть «функция» зависти была активирована (чаще – в детстве).

2. Завидовать запретили (родители, общество), назначив зависти глубоко-негативные значения.

3. «Я завидую!» преобразовалось в «Я не завидую!», но при этом глубинное содержание осталось прежним. И обоих вариантах базовые чувства – агрессивные.

Здесь с чувством гордости за «умение не завидовать» тоже не «всё просто».

Как известно, человек – это «социализированное явление», человек рождается и живёт в обществе, в среде, в которой «много (других) людей», и мы обнаруживаем себя (во многом), находясь в процессе сравнения себя с другими.

Когда мы гордимся неспособностью завидовать, мы сравниваем себя с кем-то, возможно, с неким конкретным человеком или несколькими людьми, в которых мы когда-то наблюдали и наблюдаем проявления зависти.

И обещаем себе: «Таким же человеком я не хочу быть, я хочу быть другим, я не буду завидовать».

Тот, другой человек, тот, который завидовал, становится для нас «примером того, как не надо (делать)».

То есть в нашей гордости по поводу «независти» есть оценочный элемент сравнения («Тот человек – плохой», «Тот человек хуже меня, я а лучше его»), – это тоже про агрессию (в разной степени), читаем «Я никогда не завидую, потому что я лучше другого/других».

Если в способности к зависти и в запрете на зависть – одно и то же, тогда для чего мы совершаем такой «фокус»?

Да всё «за тем же»: чтобы «стать лучше других», чтобы быть «правильным» – таким, каким нас представляет социум, для того, чтобы было спокойнее и легче жить, существовать в социуме и контактировать с ним, функционировать в обществе.

«Не завидуя» мы как бы мимикриуем: общество выставляет требования, и мы вынуждены эти требования соблюдать, чтобы не терять возможность присутствия в обществе.

Мы ведь не передвигаемся на автомобиле вне правил дорожного движения, если не желаем оплачивать штрафы и, если попросту хотим жить.

Но некий «подвох» в том, что отказ от зависти сродни потере «ребенка, которого выплеснули вместе с водой» есть.

Вместе с запретом на зависть, случается и запрет на те ресурсы зависти, которые могут быть вполне применимы в «нужном русле».

Представим человека, который, например, завидует своему однокласснику.

Обучение в школе заканчивается, школьники перестают быть школьниками, а «заядлые друзья» теряют между собой всяческие контакты.

То есть непосредственный контакт между завистником и тем, кому он завидовал, кончился физически.

Что произойдет дальше?

Завидующий бывший школьник сразу же или через какое-то время с успехом найдёт себе другой, следующий объект для проявления зависти.

Как это так? Человека, которому завидовал, уже просто «нет в наличии», а зависть осталась?

Пожалуй, дело в том, что мы не завидуем «данному конкретному» человеку, а завидуем тому удовольствию и счастью, в котором он пребывает.

То есть завидуем не «дорогостоящему телефону», а тому антуражу, который сопровождает обладателя «дорогостоящего телефона» и тем состояниям, в которых пребывает счастливый и довольный обладатель «дорогостоящего телефона».

Пример (фактическая информация изменена).

Женщина «среднего возраста», которая по социальным меркам вполне успешна, – своя большая семья, подрастающие успешные дети, любящий муж, свой дом, крепкое здоровье, стабильная работа, хорошее финансовое состояние, путешествия по миру и прочее, – вытесняла чувство зависти, то есть была как раз из из тех людей, которые с гордостью утверждали «Я никогда не завидую!».

Постепенно в нашей работе стала появляться такая информация...

Она жаловалась на то, что у нее нет подруг-женщин.

У школьных подруг давно свои жизни, иных уж нет, а те – далече, а новые подруги никак не появлялись в течение пары десятков лет.

Время от времени у неё налаживался контакт либо со случайными знакомыми-женщинами, либо с женщинами на её работе, но никакой из этих контактов не перерастал в дружбу и не развивался в что-то более длительное и глубокое, чем «приятельские отношения» или «хорошие служебные отношения», – и такие отношения тоже её не совсем устраивали, – отношения, вроде бы начавшиеся позитивно и с авансом на дружбу, не удерживались в «позитиве» даже «по работе», а «портились» в значительной степени.

При этом в «своей подружке» клиентка нуждалась, не однократно высказывая мечты о «женской дружбе», которой (цитата) «видимо, не бывает вообще». Для неё отсутствие «женской дружбы» было критичным, то есть несколько снижающим качество её жизни в целом.

Заметно часто клиентка приходила на консультации то с кардинально-новой прической или стрижкой, меняла образы в одежде и украшениях, «колола ботокс», внезапно изменяла свои вкусы в музыке и в кино, одержимо хотела поехать в отпуск «именно в эту страну и именно в этот отель»...

Эти преобразования, казалось бы, не имели под собой «никакой логики» (как «не имели видимых причин», в преобразованиях не было острой необходимости).

Через некоторое время я заметила, что клиентка отчасти «копирует меня» и именно во внешних проявлениях, у неё появились ювелирные украшения, весьма заметно похожие на мои, «такая же» парфюмерия, другое...

{Вопросы зависимости, со-зависимости, история матери клиентки и отношений мать-дочь, другое – это не публичная информация, и у нас сейчас другая тема разговора, поэтому этой большой части здесь не будет... Мы говорим про зависть...}

Стало «окончательно понятным», что внезапные и частые внешние преобразования клиентки происходят совсем «неспроста».

Понадобилось около трёх лет, чтобы клиентка начала осознавать – она хотела бы оказаться на месте тех, кого она копировала. Другие женщины, те, которых она выбирала в потенциальные подружки, как она считала (но не всегда осознавала это), были, как на подбор, в чём-то «лучше» неё.

И, присваивая себе части внешних обликов, она «пыталась» присвоить себе те качества других женщин, которых по её мнению, она была лишена вовсе или временно.

Какая-то потенциальная подружка была, на взгляд клиентки, «более умной» – значит, ум подружки «нужно» присвоить, сделав себе такую же прическу.

Какая-то потенциальная подружка по мнению клиентки – более весёлая, она жизнерадостно рассказала, как съездила в отпуск, а это повод поехать именно в тот же отель (чтобы найти там эту самую радость и жизнерадостность).

Какая-то из потенциальных подружек была «свободнее», так как у нее не было своей семьи, а была «одна карьера», и она «занималась только собой», а это — повод «колоть ботокс», чтобы желаемая «забота о себе» и свобода стали частью жизни клиентки. И так далее...

Копируя других женщин, клиентка хотела «превратиться» в них и заиметь некие их свойства.

В допустимом смысле, это можно сравнить с каннибализмом: убил и съел храброго и сильного врага = приобрёл такие же свойства.

А, поскольку свойства «чего-то не появляются» или быстро исчезают после, казалось бы, их Приобретения Поеданием, – (срочно) нужен новый, следующий объект, сожрав который, можно получить новую порцию искомых свойств (храбрость и силу, например).

Правда тут возникает вопрос: а действительно ли был силён тот враг, если позволил себя убить?

Ну, скорее, Нет, чем Да.

Враг проиграл битву, погиб и был съеден, значит не такой уж он храбрый и сильный... Возможно, что храбрый, а вот сила под сомнением.

Вот примерно так, то есть – именно так – мы наделяем Другого некими свойствами, завидуем этим свойствам, даже «не удосужившись» проверить – а есть ли в Другом эти свойства и/или развиты ли они настолько, что можно чуть-чуть «отобрать»/ «отсыпать»/ «откусить» себе...

Разумеется, потенциальные подруги «пугались» специфического поведения клиентки, которая через короткое время после знакомства, начинала «превращаться» в них.

Кто-то из них понимал, что происходит, кто-то не очень понимал или не понимал совсем, но в любом случае – у каждой формировалось некое «странное чувство» в контакте с клиенткой, и это останавливало до развития отношений.

При этом клиентка находилась в перманентном состоянии «Я никогда не завидую!», – как раз тогда, когда потенциальные подруги эту самую зависть наблюдали воочию.

...Постепенно мы вошли в русло «поиска, нахождения, применения, развития» тех свойств клиентки, которые, по её убеждению, были ей не свойственны.

Конечно, оказалось, что все или большинство этих свойств у неё были «в наличии», но она с ними почти всю свою жизнь не контактировала, многие из них были «похоронены» в «одной могиле» с завистью.

Как только клиентка сама себе «призналась» в зависти, наладила контакт с завистью (ну, кроме прочего), разрешила себе завидовать – «нездоровые» проявления зависти просто отпали за их ненадобностью, они перестали быть востребованными.

В нашей работе клиентка смогла «найти себя», найти свои внутренние содержания, в том числе те, которых у неё (якобы) не было.

Она перестала искать эти содержания в других в прежней для нее форме (с дальнейшим «воровством») и, соответственно, появился хороший шанс «стать собой», а не «кем-то другим».

Вот так зависть может быть полезной, как некая благодатная почва для совместной работы с благоприятным результатом, как зависть «направленная в нужное русло» и как очень богатый ресурс.

{С примером из практики закончили}

Бесполезность «присвоения чужого» отчасти озвучена чуть выше (про каннибализм). Добавим кое что важное...

Допустим, мы завидуем классному автомобилю соседа. Если мы неким способом заполучим именно этот автомобиль или приобретем себе такой же (а еще лучше – еще более классный) автомобиль, то совсем «не факт», что сможем на нём ездить...

Потому, что в погоне за «таким же, как у соседа» мы забываем о том, что у нас нет авто-прав, то есть у нас нет ни юридических, ни фактических «разрешений и возможностей» использовать и применять автомобиль в полной мере и с удовольствием.

«Кривое» применение зависти часто приводит именно к вот такому результату – как только мы заимеем «такое же, как у другого» – тут же оказывается, что «оно и не надо» нам.

Как следствие – если продолжить разговор о личных отношениях – тут же обесценивается и сам объект зависти.

«Примерим» на случай, описанный выше.

Женщина «снимает кальку» с другой женщины (мужчины, к вам вся информация в этой статье относится точно так же, обсуждаемые явления не имеют «половой принадлежности), а поскольку вместе со «съеденным врагом» его свойства к нам не переходят, то этот «съеденный враг» мощно обесценивается.

«У меня такие же туфли, как у той счастливой женщины, но туфли не привели меня к счастью, значит и та женщина – вовсе не счастлива! Фи! А я-то думала...»

или «У моего друга есть любовница, она аж светится от удовольствия! Я себе тоже завел любовницу, но что-то я не свечусь от удовольствия... значит, мой друг лукавит! Я разочарован с нём!»...

Кстати, о дружбе и дружеских отношениях.

Полагаю, читателю становится понятнее, почему у завистников нет друзей.

Кроме прочего и потому, что завистник с одинаковым успехом и скоростью способен, как возвести своего приятеля на пьедестал (назначив ему свойства, которых в нём может и не быть на самом деле, как тот каннибал, который съел «храброго и сильного» врага), так и свергнуть его с пьедестала, мгновенно «разочаровавшись».

Согласитесь, дружить с таким человеком не то, что трудно, но невозможно.

Зигмунд Фрейд: «То, чего у меня нет, говорит обо мне больше, чем то, чем я обладаю». 

Запрещенная зависть может лишить нас возможности Узнать, чем мы Необладаем и в чём нуждаемся на самом деле.

Обращайтесь, если что (любой город; первая консультация проводится бесплатно).

С уважением, Е.А.Нечаева, 04.05.2019 (С)

Слушать в mp3 (читает автор)