Что делают в психоанализе?

Ответы на восемь с половиной вопросов о личном психоаналитическом процессе.

Почти всё, что вы хотели знать о психоанализе, но стеснялись спросить…

Редкий анализант, только начинающий быть анализантом, не заканчивает почти каждое свое сообщение, рассказ о чем-то, сакраментальным (иногда — требовательным вопросом): «А делать-то — что??».

Ответ всегда один и тот же: «Работать дальше».

Что делать?

Анализироваться.

1. Мы разговариваем.

Забавная иллюстрация.

Как-то раз моя поясница «стрельнула». Да так «стрельнула», что еле дошла до ближайшего медицинского центра, который занимался «лечением проблем позвоночника».

Мне было всё равно — куда обращаться, лишь бы помогли немедленно.

Врач оказался в хорошем расположении духа, мы разговорились, я сообщила, что мы «почти коллеги», и я «работаю психоаналитиком».

Он встрепенулся и пошутил:

— Психоаналитик? Понимаете, мы тут не словом лечим, но электричеством!

Так вот… психоанализ электричеством не лечит, но лечит словом.

Почему так?

Потому что наше говорение напрямую связано с нашим мышлением, с процессами, происходящими внутри нашего головного мозга.

Умение разговаривать, формулировать свои мысли «словами» — это чуть ли не единственное, что нас отличает, например, от обезьян.

Именно с помощью говорения мы можем обозначить для самих себя и для других всё то, что происходит с нами «внутри».

Иных способов поделиться с Другими своими процессами, мыслями, чувствами и многим другим попросту не существует.

Именно благодаря умению и навыку разговаривать мы соотносимся друг с другом.

— А делать-то — что?

— Разговаривать.

Требовательность вопроса «Что делать-то?», при успешном развитии аналитических событий и процессов, у анализанта попросту «отваливается» сама собой примерно через (плюс/минус) год после начала личного психоанализа.

Потому, что психоанализ — это про Процессы, а не про Делание (про Делание тоже, но вторично).

Пожалуй, это основное отличие от психотерапии (фокусной, краткосрочной психотерапии), в которой, в начале процесса, устанавливается «четкий запрос/ проблема/ задача», которая, по идее, должна быть решена/ достигнута за определенный срок/ период.

Упрощенно говоря, пришел к психотерапевту и через несколько месяцев должен выйти «здоровым», то есть тем, кто полностью или фрагментарно «что-то себе вылечил» (какую-то свою часть, доставляющую некие неудобства).

Отсюда плавно переходим к следующему пункту.

2. Процессы и Делания.

Если Родитель покажет и расскажет Ребенку — как правильно собирать пирамидку из кубиков, и уйдет после этого, то Ребенок вряд ли научится собирать пирамидку.

Ребенку необходимо не Обучение от Родителя, а присутствие Родителя, контакт с ним.

Желательно без вмешательства со стороны Родителя, но при непременном присутствии Родителя.

Так сказал один из моих анализантов: «Мой сын мне так и говорит: «Папа! Собирать пирамидку я буду сам! Ты не уходи!! И не смей мне мешать!!». Однажды он стукнул меня по руке, когда я потянулся, чтобы поставить кубик вместо него».

Представим, что к аналитику пришел человек и рассказал о своих проблемах.

На той же встрече аналитик полностью «раскладывает» и сами проблемы, и самого человека.

Говорит: «Это происходит по таким-то и таким-то причинам. Вам нужно сделать вот так и вот эдак».

Поверьте, если не первой же встрече, то через несколько встреч аналитику про клиента уже «всё понятно», конечно, не во всех деталях и нюансах, но в целом-то точно.

Поможет ли такой краткий диалог этому человеку?

Нет.

И нет категорически.

Что будет потом?

Человек выйдет со встречи, возможно, «просветленным», что-то действительно «поймёт».

А дальше?

А дальше он останется один на один со своими «озарениями».

И, скорее всего, на этом терапевтический эффект закончится, если не на следующий день, но через несколько дней/ недель.

Не будет развития, будет «соло-копание» в самом себе, без обратной связи, без диалогов со специалистом, занимающим Наблюдающую позицию.

Кстати, о Наблюдающей позиции.

3. В общем случае, во время работы психоаналитик условно «раздваивается», желательно, таки находясь в себе самом, цельном.

«Раздвоение» такое: на Наблюдение и на Нахождение во внутрипсихическом пространстве анализанта («присоединение»).

Наблюдающая позиция много чего в себе подразумевает.

В основном — это обширные и глубокие теоретические знания и практические навыки (основное — анализ контрпереносов, переносов, проекций), а также, насколько это максимально возможно, Безоценочность в отношении всего и вся (не путать с «садизмом», «холодностью», «отстраненностью»).

4. Почему психоаналитики «носятся» с Кабинетом, как с писанной торбой?

Дело в том, и в этом нет никакой мистики, одна сплошная наука, что во время встречи (сессии, консультации) Кабинет и всё, что в нем происходит, мы трактуем, как внутрипсихическое, нечто Внутренне анализанта.

Кабинет один и тот же, а анализанты видят, рассматривают и как-то соотносятся с кабинетом очень по-разному, вкладывая в кабинет свои разнообразные содержания.

Приведу крайний пример.

Это был один раз и, очень надеюсь, что последний.

На одной из встреч с «очень тяжелой» для меня анализанткой, кабинет вдруг стал меняться буквально.

Потолок то поднимался, то опускался, становилось то светлее, то темнее.

То я как будто теряла слух, становилась то меньше, то больше физически.

«Вишенкой на торте» стала краткосрочная галлюцинация в виде выходящих теней из-за спины анализантки.

Это были интроекты, которые «решили на меня напасть».

Кто бы мне сказал, что я смогу вот такое увидеть буквально, я не поверила бы ни за что.

Тот случай произошел в начале практики, мне хватило выше крыши, я разобралась с супервизором, и более «до такого» не довожу.

Есть анализанты, которые на первой же встрече рассматривают кабинет очень тщательно и скрупулезно, задают вопросы про элементы интерьера и прочее.

Есть анализанты, которые кабинет «не видят».

Например, замечают переставленный предмет мебели через несколько недель после того, как предмет переставили.

Один из анализантов на каждой встрече посещает санитарный узел.

Однажды он оттуда воскликнул: «Ого! У вас новая раковина и новый смеситель!».

Ага, новый. Но ремонт в сан.узле был около полугода назад.

Учитывая, что на период встречи кабинет — суть внутрипсихическое и бессознательное анализанта, вы можете самостоятельно интерпретировать выше приведенные примеры.

5. Проекции, переносы, интроекты.

Для кого-то эта новость может стать грустной или даже травматичной, но все, вообще все отношения между всеми основаны исключительно на переносах и проекциях.

Это про Осознанность, кроме прочего.

Мы или крайне часто, или постоянно, на самом деле, не осознаём — где, что, откуда и почему (происходит)?

Особенно в отношениях.

Работа с переносами и проекциями — львиная доля работы, чтобы анализант научился осознавать — где «настоящее», а где «нанесённое», «назначенное» и неосознанное.

Сюда же и работа с интроектами.

— Профессор Иван Петрович, а почему мы обращаемся в нашему анализанту на «Вы»? Из уважения?

— Из уважения тоже. Но на самом деле «вы» с прописной буквы. Это множественное число. Мы не всегда знаем, с какой из частей (с каким интроектом) анализанта мы сейчас беседуем. Может быть, с его Отцом или Бабушкой… или с ними обоими.

«Как, когда и почему во мне активируется тот или иной интроект?», — один из глобальнейших вопросов анализанта, на который придется учиться отвечать осознанно.

И вся эта осознанность также требует времени на процессы и отслеживание динамики (положительной, отрицательной, любой).

6. Сеттинг — еще одна «писанная торба» психоанализа.

Сеттинг — это свод правил и ограничений, без соблюдения которых процесс анализа становится невозможным.

В понятие сеттинга входит очень многое: измеримая или приблизительная длительность контракта; периодичность встреч; длительность одной встречи; запрос анализанта и его изменения; размер оплаты и ее изменения; организация контактов вне встреч; некие нюансы, касающиеся именно данного анализанта, коих может быть больше, чем всего остального.

Подробнее про сеттинг здесь

Пример.

Анализант на первой встрече настаивал на своей решительности и большом желании анализироваться.

Хотя я и не просила, но он дал обещание «сдаться полностью», ибо у него «накопилось», и он готов «отходить хоть семь лет» при двух встречах в неделю.

После первой же встречи он стал «хронически» прогуливать встречи, даже не предупреждая меня о том, что встреча не состоится.

После каждой пропущенной встречи он проникновенно «извинялся» и «умолял» назначить следующую встречу.

Однажды оказалось, что я у него — не первая, и что он уже посещал нескольких коллег, ни с одним из которых он «не закончил».

Ясно, что здесь возникло много разных вопросов, в том числе о «базовом доверии».

Но на одной из таки состоявшихся встреч я спросила о беременности его Матери (когда она была беременна этим анализантом) и тут-то и началась «настоящая работа».

Беременность не может быть «фрагментарной», сегодня беременна, завтра небеременна, послезавтра опять беременна и так далее…

Или беременна, или нет.

Третьего варианты не существует.

Таким образом, казалось бы, формальные нарушения сеттинга со стороны анализанта позволили «обратить внимание» на однин из самых важных процессов в его истории.

7. Когда анализант становится анализантом?

Не всегда, но иногда сообщаю анализанту: «Вы станете «настоящим аналитическим клиентом» только через три года».

Чаще такое сообщение вызывает смех, в качестве реакции защиты.

Зато есть, что обсудить.

Вот так получается, да.

Ребенок в возрасте около трех лет становится несколько осознаннее.

Кое-то что начинает и «видеть», и «понимать», и «уметь».

Замечено не только мною, но именно только после (плюс/ минус) трех лет личного анализа анализант «начинает понимать»: «Ах вот зачем мне анализ-то! Сначала я не понимал, как я теперь понял! А теперь кааак понял!!».

Именно с этого момента аналитический процесс уверенно «встаёт на лыжню» и катится далее в уже полновесной форме и при полновесном содержании.

Это не значит, что предыдущие три года были бесполезными.

Это значит, что без предыдущих трех лет дальнейшая терапия не стала бы возможной и успешной.

8. Почему «завершенный» анализ — семилетний?

Ну, здесь всё просто.

Мы имеем ввиду, что во время аналитического процесса неосознанно повторяются известные этапы: внутриутробный, рождение, довербальный период (когда человек еще не умеет разговаривать) и так далее.

Совсем необязательна точная последовательность этапов, но так или иначе она есть, и этапы (или целиком или фрагментарно) «всплывают» в аналитическом процессе.

И мы, совместно с анализантом, как бы их «перепроживаем заново».

Но, в отличие от «первого раза», «проживаем», добавляя заметную долю осознанности (насколько это возможно).

Поверьте, это очень занятный, очень непростой, часто — тяжелый, но неизбежный и необходимый процесс.

Так что, в допустимом смысле, психоанализ можно назвать процедурой «пересборки», «обновления», «капитального ремонта», в хорошем смысле этих слов.

Да, регресс неизбежен.

Регрессивные процессы мало кому приносят сплошное удовольствие.

Но без «впадения в детство» ничего не получится.

Мало того, когда анализант таки заходит в регрессивные процессы, психоаналитик радуется, потому что это реальный терапевтический успех.

Хотя анализанту так пока совсем не кажется.

Семилетний ребенок практически самостоятелен.

Конечно, он нуждается в Родителях, но в общем и целом, в основных значимых вещах и моментах, он может справляться самостоятельно: может приготовить себе еду, сам одеться-раздеться, сам помыться, сам дойти до школы и обратно, он уже умеет коммуницировать с ровесниками и другими взрослыми, может не потеряться в толпе и найти дорогу домой...

То есть «семилетнего» анализанта можно «отпускать» со спокойной душой.

Нет, нельзя утверждать, что анализ обязан продолжаться именно семь лет или что 3 -х, или 5-ти летний анализ какой-то бракованный.

Просто 7-мь лет — это классика жанра.

8,5. Вот, примерно так я посчитала возможным слегка приоткрыть для вас психоаналитическое «закулисье».

Конечно, здесь далеко не всё, что можно было бы «приоткрыть».

Дело в том, что психоанализ бесконечен, как и сам человек, учитывая, что мы далеко не всё «понимаем» и «изучили» про человека.

На самом деле Завершить психоанализ «по-настоящему» невозможно, его можно только «прервать», как ремонт.

Прервать не потому, что «надоело», например, а потому, что есть определенные правила, которые приняты на данный момент в научном профессиональном психоаналитическом сообществе (глобально). 

Так сказала одна моя коллега: «Психоанализ невозможно развидеть».

То есть анализант, вышедший из кабинета психоаналитика через, например, семь лет, останется с психоанализом навечно, который будет представлен в нем в виде интроекта психоаналитика.

Этот интроект и будет в дальнейшем «анализировать» экс-анализанта, поддерживать его, давать обратную связь, «заземлять», слушать и слышать, осознавать, чувствовать и со-чувствовать и… жить лучше, чем если бы психоанализа не было.

Поделитесь этой статьей с тем, кто «боится идти» к психоаналитику.

Информация и запись на индивидуальные консультации… (18+, любой город).

С уважением, Нечаева Е.А.