Почему за границей мы ведём себя иначе?
Статья исследует этот феномен через призму психоанализа: ослабление Сверх-Я, регрессия, перенос на «чужую» культуру, роль языка и анонимности.
Показываю, как временный выход из привычной среды раскрывает скрытые желания, тревоги и возможности трансформации «Я».
Распад привычных защитных механизмов в чужой культуре
Психоаналитическая теория рассматривает защитные механизмы — такие как вытеснение, проекция, рационализация — как структурные элементы, обеспечивающие стабильность «Я» в условиях внутреннего конфликта между влечениями бессознательного и требованиями Сверх-Я.
Однако эта система устойчива лишь в знакомой, предсказуемой среде, где культурные нормы, язык и социальные роли формируют прочный каркас для функционирования психики.
При перемещении в чужую культуру этот каркас разрушается: привычные символы теряют смысл, социальные коды становятся непонятными, а внутренний цензор — Сверх-Я, сформированный под влиянием родной культуры — временно «отключается» или ослабевает.
В результате человек оказывается в состоянии повышенной уязвимости, где бессознательные импульсы получают неожиданную свободу выражения.
Культурный шок, описанный в межкультурной психологии как дезориентация при столкновении с иной системой ценностей, с психоаналитической точки зрения представляет собой кризис идентичности.
«Я» больше не может опираться на привычные способы саморегуляции: то, что раньше подавлялось через вытеснение (например, агрессия или сексуальные желания), теперь может проявляться открыто.
Проекция также теряет свою эффективность — невозможно «сбрасывать» неприемлемые части себя на других, если эти «другие» ведут себя непредсказуемо и не соответствуют внутренним ожиданиям.
Рационализация — попытка логически обосновать поведение — становится бессильной в условиях культурной непонятности. Всё это создаёт внутренний вакуум, в который устремляются ранее подавленные содержания.
Наблюдаемые последствия этого процесса многообразны. Люди за границей часто ведут себя более импульсивно: позволяют себе то, что дома казалось бы неприемлемым — от чрезмерного употребления алкоголя до внезапных романтических связей.
Чувство вины, обычно поддерживаемое Сверх-Я, ослабевает: «Здесь меня никто не знает — значит, я могу быть другим». Такое ощущение анонимности и временной свободы от социального контроля открывает пространство для экспериментов с новыми идентичностями — человек может примерять роли, ранее считавшиеся «не своими»: быть более открытым, дерзким, уязвимым или, наоборот, холодным и отстранённым.
Эти изменения не всегда осознаются как регрессия или кризис; часто они воспринимаются как «освобождение» или «настоящая жизнь». Однако с психоаналитической точки зрения это — проявление временного распада защит, за которым может последовать либо интеграция нового опыта, либо возврат к старым паттернам после возвращения домой.
Таким образом, изменение поведения за границей — не просто адаптация к новым условиям, а глубокий психический процесс, в котором расшатываются привычные механизмы защиты, открывая доступ к скрытым слоям личности.
Язык как структура бессознательного (по Лакану)
Центральный тезис Жака Лакана — «бессознательное структурировано как язык» — кардинально переосмысливает фрейдистскую модель психики, подчеркивая, что бессознательное не просто содержит подавленные желания, но организовано по тем же законам, что и язык: через метонимию, метафору, смещение и конденсацию.
Согласно Лакану, субъект формируется в языке и через язык: именно в момент вхождения в символический порядок — мир знаков, правил и социальных норм — возникает «Я», отделённое от первичного единства с матерью и подчинённое закону Отца (то есть культурным запретам).
Таким образом, родной язык — это не просто средство общения, а глубинная структура, в которой закодированы наши желания, страхи, запреты и идентичность. Когда человек оказывается в среде, где доминирует иной язык, эта структура подвергается серьезному испытанию.
Смена языка влечёт за собой своего рода «отключение» от привычного доступа к собственному бессознательному. Мысли, эмоции и внутренние диалоги, которые в родной речи протекают автоматически и эмоционально насыщенно, в иностранном языке часто становятся более поверхностными, рациональными и отстранёнными.
Это связано с тем, что бессознательные ассоциации, юмор, игра слов, символические отсылки — всё, что составляет «живую ткань» языка, — не переносятся напрямую в новую лингвистическую систему. В результате человек теряет ту самую «лингвистическую оболочку», которая поддерживала связь между «Я» и Сверх-Я.
Внутренний голос совести, сформированный через родные пословицы, моральные установки, интонации родителей и культурные нарративы, ослабевает или замолкает. Это приводит к снижению самоконтроля: человеку труднее «услышать» внутренние запреты, и поведение становится менее регулируемым моральными императивами, привитыми с детства.
Возникает феномен так называемого «иноязычного Я» — временной, но значимой трансформации субъективности. В иностранном языке человек может чувствовать себя «другим»: менее стеснительным, более прямолинейным, свободным от стыда или вины.
Это не просто лингвистическая адаптация, а своего рода освобождение от культурных запретов, заложенных в родном языке.
Например, в русской культуре выражение эмоций может быть связано с чувством уязвимости или «неприличия», тогда как в испаноязычной среде открытость воспринимается как норма. Говоря на испанском, русскоязычный человек может неосознанно позволить себе большую эмоциональную экспрессию, не испытывая привычного внутреннего сопротивления.
Такой сдвиг открывает пространство для экспериментов с идентичностью, но также несёт риски: отрыв от родного языка может вызывать тревогу, ощущение «ненастоящести» или даже деперсонализацию.
Таким образом, язык — это не нейтральный инструмент, а живая психическая структура, в которой обитает наше бессознательное. Смена языка при переезде за границу — это не просто коммуникативный вызов, а глубокое вмешательство в архитектуру личности, способное временно «разморозить» подавленные желания и позволить субъекту пережить себя иначе — свободнее, но и более уязвимо.
Перенос и проекция в межкультурном контексте
Психоаналитические понятия переноса и проекции приобретают особое значение в условиях межкультурного взаимодействия, когда субъект сталкивается с радикально иной системой смыслов, норм и образцов поведения. В такой ситуации привычные ориентиры утрачивают устойчивость, и психика стремится восстановить внутреннее равновесие, прибегая к знакомым защитным стратегиям — но уже в новом, расширенном поле.
Перенос, изначально описанный Фрейдом как бессознательное перенесение чувств и ожиданий от значимых фигур детства на аналитика, в межкультурном контексте трансформируется в перенос на «чужую» культуру в целом.
Эта культура начинает восприниматься не как сложная социальная реальность, а как символическая фигура — то ли спасительная мать, обещающая свободу и принятие, то ли угрожающий отец, олицетворяющий холодность и отчуждение.
Отсюда — крайние оценки: либо идеализация («здесь все добрые, свободные, цивилизованные»), либо демонизация («они бездушные, поверхностные, чужие»). Такой перенос позволяет субъекту избежать тревоги неизвестности, заменив её упрощённой эмоциональной схемой. Проекция, в свою очередь, становится механизмом, через который человек вытесняет собственные подавленные желания и приписывает их представителям принимающей культуры.
Например, если в родной среде сексуальная раскрепощённость или открытая агрессия строго осуждаются, человек может воспринимать местных как «свободных», «страстных» или, наоборот, «агрессивных» и «аморальных» — не столько из-за реального поведения других, сколько как отражение собственных вытесненных импульсов. Такая проекция создаёт иллюзию, будто именно культура «позволяет» то, что запрещено дома, и тем самым легитимизирует внутренние конфликты.
Часто это сопровождается завистью, восхищением или моральным осуждением — всё это эмоциональные маркеры проекции, указывающие на неразрешённый внутренний конфликт.
В межкультурной ситуации возникает мощный фантазм: «за границей всё можно». Этот фантазм функционирует как защита от тревоги, вызванной потерей контроля и идентичности. Он обещает не просто новое пространство, а пространство без запретов — где можно быть другим, не неся за это последствий. Такой фантазм особенно силён у туристов или временных мигрантов, воспринимающих пребывание за рубежом как «паузу» в реальной жизни.
Однако, как показывает психоанализ, фантазм никогда не исполняет желание полностью — он лишь организует его, направляя энергию в иллюзорное будущее. В результате человек может разочаровываться в «чужой» культуре не потому, что она плоха, а потому, что она не в состоянии воплотить его внутреннюю фантазматическую конструкцию.
Таким образом, перенос и проекция в межкультурном контексте — это не просто когнитивные искажения, а глубинные психические механизмы, позволяющие субъекту справиться с травмой столкновения с Другим. Они раскрывают, насколько наше восприятие «чужого» всегда опосредовано внутренним миром — его запретами, желаниями и невысказанными конфликтами.
Временность и анонимность как условия регрессии
Одним из ключевых факторов, объясняющих изменение поведения человека за границей, является ощущение временности пребывания и социальной анонимности. В психоаналитическом понимании эти условия создают уникальное пространство, в котором субъект временно освобождается от давления привычных социальных ролей, моральных обязательств и идентификаций.
Особенно ярко это проявляется в так называемом «эффекте туриста»: человек воспринимает своё пребывание за рубежом не как полноценную жизнь, а как паузу, «выход в скобки», где обычные правила приостанавливаются. Это позволяет ему временно отказаться от ответственности за свои поступки — ведь «дома об этом никто не узнает», а «это всё равно ненадолго».
Такое восприятие создаёт внутреннее разрешение на поведение, которое в привычной среде было бы подавлено Сверх-Я. Это разрешение открывает путь к регрессии — возвращению к более ранним стадиям психосексуального развития, описанным Фрейдом.
В условиях анонимности и отсутствия социального контроля могут активизироваться оральные (жажда удовольствий, потребление — еда, алкоголь, шопинг), анальные (упорядоченность или, наоборот, хаотичность, скупость или расточительство) или даже нарциссические тенденции (поглощённость собой, стремление к восхищению).
Например, человек, обычно сдержанный и дисциплинированный, за границей может позволить себе чрезмерное употребление алкоголя, импульсивные покупки или флирт с незнакомцами — не столько из-за нового окружения, сколько потому, что внутренние запреты ослабевают в отсутствие «глаза общества». Анонимность становится своего рода лицензией на инфантильное поведение: «раз меня никто не знает, я могу быть тем, кем хочу — даже ребёнком».
Этот феномен находит параллели в культурологической теории Михаила Бахтина, который ввёл понятие «праздничного сознания» и «карнавальной свободы». По Бахтину, карнавал — это временная инверсия социального порядка, где иерархии стираются, нормы отменяются, а человек получает право на безнаказанную вольность, смех и телесность. Подобно карнавалу, пребывание за границей (особенно в туристическом режиме) создаёт «праздничную зону», где допустимы эксцессы, перевёрнутые роли и телесная раскрепощённость.
Эта свобода, однако, всегда ограничена во времени: как карнавал заканчивается с наступлением будней, так и возвращение домой требует восстановления прежней идентичности и социальных масок. Но даже кратковременная регрессия может оставить глубокий след — как в виде травмы разочарования, так и в виде нового опыта, который позже будет интегрирован в «Я».
Таким образом, временность и анонимность за границей создают условия для временного снятия защит, что открывает доступ к архаичным слоям психики. Это не просто «отдых от себя», а сложный психический процесс, в котором человек сталкивается с собственными вытесненными частями — под прикрытием карнавальной свободы, обещающей, что «всё это не всерьёз».
Изменение поведенческих паттернов и эмоциональных состояний за границей
Пребывание в иной культурной среде часто сопровождается заметными сдвигами в сферах сексуальности, потребления и коммуникации — областях, тесно связанных с идентичностью, социальными нормами и внутренними запретами. С психоаналитической точки зрения, эти изменения отражают ослабление влияния Сверх-Я и временное освобождение от культурно обусловленных ограничений.
В условиях анонимности и отсутствия привычного социального контроля человек может позволить себе сексуальное поведение, которое дома казалось бы неприемлемым: краткосрочные связи, открытый флирт, эксперименты с новыми ролями или гендерными выражениями. Это не всегда связано с изменением сексуальной ориентации, но скорее с временным снятием внутренних цензур, заложенных в родной культуре через стыд, вину или страх осуждения.
Аналогичные сдвиги наблюдаются в сфере потребления. За границей нередко возникает склонность к импульсивным покупкам, чрезмерному употреблению алкоголя, еды или других удовольствий. Такое поведение может быть интерпретировано как регрессия к оральной стадии развития, когда удовлетворение потребностей напрямую связано с ощущением безопасности и комфорта.
В чужой среде, где утрачена привычная структура повседневности, потребление становится способом восстановления внутреннего равновесия — пусть и временного и иллюзорного. В области общения также происходят значительные трансформации.
Некоторые люди становятся неожиданно разговорчивыми, открытыми, даже навязчивыми — особенно если в родной культуре ценилась сдержанность или скромность. Другие, напротив, замыкаются в себе, испытывая трудности с вербализацией мыслей на иностранном языке или страхом быть непонятыми.
В обоих случаях речь идёт о нарушении привычного баланса между «Я» и Другим: в новой среде субъект либо чрезмерно стремится к признанию, либо защищается через отстранённость. Эти поведенческие изменения сопровождаются резкими колебаниями эмоционального фона.
У одних наблюдается усиление тревожности: чувство растерянности, страха ошибиться, несоответствия ожиданиям, постоянная гиперрефлексия. Такая тревога — сигнал о кризисе идентичности, когда «Я» не может опереться на привычные опоры. У других, напротив, возникает состояние эйфории: ощущение лёгкости, свободы, «новой жизни».
Эта эйфория часто связана с иллюзией, что за границей можно начать всё с чистого листа, избавившись от прошлого и его груза. Однако и тревога, и эйфория — две стороны одного процесса: столкновения с Другим, которое заставляет субъекта заново пересматривать границы своего «Я». Таким образом, изменения в сексуальном поведении, потреблении и общении за границей — это не просто адаптационные реакции, а проявления глубинных психических процессов: регрессии, ослабления Сверх-Я, перестройки отношений с Другим.
Они отражают как уязвимость, так и потенциал роста — в зависимости от того, сможет ли субъект интегрировать этот опыт в свою внутреннюю структуру после возвращения домой.
Заключение
Изменение поведения за границей — психический процесс, в котором расшатываются привычные структуры «Я».
Ослабление Сверх-Я, утрата лингвистической и культурной опоры, анонимность и временность создают условия для регрессии, проекции и переноса, позволяя выйти за рамки социальных ролей и столкнуться с вытесненными частями себя.
Такое «иностранное» переживание может сопровождаться как эйфорией освобождения, так и тревогой разобщённости.
Однако именно в этом напряжении между Другим и собственным бессознательным рождается возможность переосмысления идентичности.
Таким образом, путешествие за границу — даже кратковременное — становится не просто сменой локации, но внутренним путешествием, в ходе которого субъект временно теряет себя, чтобы, возможно, обрести заново.
--- Выберите удобный способ для записи на индивидуальные, парные/ супружеские консультации (онлайн, любой город, 18 + ):
- заполнить заявку через Яндекс-Формы: https://forms.yandex.ru/cloud/68748e89068ff0d15769d141
- написать в ТГ: neacoach_bot (не бот, отвечаю лично);
- все контакты на сайте Елены Нечаевой: https://neacoach.ru/kontakty/
--- Все книги Елены Нечаевой с доставкой по России и далее (выбирайте печатный вариант): https://ridero.ru/author/nechaeva_elena_adolfovna_del5x/
--- Подпишитесь на ВК: https://vk.com/nechaevacoach
--- Добровольное «спасибо за статью» в рублях: https://tbank.ru/cf/1MDtxANOrHv
Жду вас на консультации!
Об авторе
Елена Нечаева родилась, живет и работает в Екатеринбурге. Автор книг по психологии и психоанализу, автор картин в жанре уральского андерграунда и музыкальных клипов. Ведет психолого-психоаналитическую практику с 2007-го года — в Екатеринбурге и онлайн.
