«ЭТО Я ЕГО УБИЛА!». СПОЙЛЕР: НЕТ
Сколько лет человечеству — столько же тема Смерти сакрализована и мистифицирована.
{Если вы, уважаемый читатель, сейчас не находите в себе интерес и силы для дальнейших рассуждений по «тяжелой теме», не читайте дальше, не надо. Как-нибудь потом загляните и почитаете...}
Если мы что-то не можем осознать, измерить и изменить, то тут же возникает намерение додумать, дофантазировать, допредположить.
Мало, кто на самом деле относится к смерти с полным её Принятием и Смирением.
В теме о смерти ясно только одно — она неизбежна.
И эта Независимость смерти от наших намерений и желаний еще более раздражает.
Такая «смертельная независимость» напоминает нам о нашей абсолютной беспомощности, прозрачно намекает на «тщетность бытия» и вводит нас в чудовищный страх перед Небытием.
Мы не столько страшимся Смерти, как таковой и самой по себе, сколько вот этого совсем неясного и загадочного состояния – НеЖить.
Поставьте ударение по-разному: нЕжить, нежИть. Правда, сразу всплывают самые различные нюансы?
Смерть – это, когда «я умер», это как будто по-проще воспринять.
А вот как воспринять «Я Нежив»? Как это, когда «я – Неживой» (как не «мёртвый», а именно «неживой»), и куда девается вот это самое «Я» после смерти?
В общем вопросов масса, и ни один из них не имеет внятного ответа.
Возможно, что таким способом (поисками ответов на вопросы, которые не имеют ответа) мы пытаемся продлить свою жизнь. И после смерти – тоже (продлим жизнь).
Ведь все ответы находятся Там, после смерти, то есть после окончания жизни.
Чтобы жизнь продолжилась, надо сформулировать по-больше вопросов, ответы на которые не находятся в этой реальности, зато находятся за ее предполагаемыми пределами.
Мол, когда помрём, тогда и выясним — что же Там такое?
Примерно так же мы заранее составляем план путешествия в новое для нас место.
Перед поездкой в другой город или в другую страну, мы составляем план.
Заранее ищем экскурсии, знаковые места в новом для нас месте, планируем — где будем обедать и ужинать, сколько денег понадобится и прочее.
Даже предполагая, что многое или всё может пойти не по плану, мы без этого плана не можем. План должен быть и точка.
Примерно за этим же мы составляем план на «после смерти», формулируя свои вопросы и к себе после смерти и к самой смерти.
С одной стороны, смерть неизбежна, с другой – пытливое человечество «каждый божий день» занято заполнением этой информационной пустоты:
– А можно ли таки взять и отменить смерть? Или хотя бы как-то её контролировать и регулировать. Нельзя?! Нет-нет, мы должны что-то придумать!!
...Лет через десять после окончания школы встретила одноклассника, который сообщил о ранней и внезапной смерти другого нашего одноклассника.
Нам и тридцати лет не было на тот момент.
Весть о смерти заметного и яркого одноклассника, нашего ровесника, прозвучала, как гром среди ясного неба.
К тому же умер он «как-то странно»: просто сидел в кресле, смотрел телевизор и умер.
То есть он не был участником боевых действий (тогда это могла быть Чечня, например), не болел, не имел видимых проблем со здоровьем, не дрался с кем-то, его никто не убивал, – невозможно было как-то (более-менее рационально) объяснить его смерть.
В растерянности и с некоторой долей отчаяния я спросила:
– Почему он умер?
И мой одноклассник ответил спокойно и впечатляюще:
– Просто пришло его время.
...Коллеги знают и наверняка в практике был, как минимум, один случай (чаще их больше), когда у клиента, находящего в анализе/ терапии, умирает кто-то из близких.
Весьма особенными становятся совпадения, например: «Вчера, на консультации, очень плотно и подробно поговорили про Маму/ Папу/ Бабушку/ Дедушку, а сегодня этот близкий умер».
Здесь «плотно и подробно» чаще обозначает, что до этого момента либо вообще не было разговоров, например, о Матери (так как Нельзя было говорить, обсуждать), либо это был первый по-настоящему «терапевтичный» разговор.
Такой факт зачастую нешуточно и мощно пугает и самого аналитика/ терапевта и тем более – клиента, первая реакция которого – связать эти два факта – «он/а умер/ла потому, что я/мы про него/нее вчера говорили… Если бы не поговорили, человек остался бы живым».
У клиента может активизироваться мощная фантазия, неплавно перешедшая в убеждение: «Не зря Нельзя и Невозможно было говорить о Матери! Вот и подтверждение! Я поговорил о ней, и она тут же умерла! Я сам ее и убил!».
Соответственно, можно начать ожидать от клиента дальнейшей и заметной Закрытости.
Далее станут как будто Невозможными обсуждения кого-либо вообще (а вдруг еще кто-то умрет из-за наших разговоров?).
Имеет значение и сам момент, и контекст, а главное – доверие между клиентом и аналитиком.
Если смерть близкого случилась, например, в самом начале анализа, то есть степень доверия еще не накопилась, не взросла, не созрела, то на следующую консультацию этого клиента можно уже не ждать, он просто не придет, оставшись один на один со своим убеждением «Мои слова могут кого-то убить и мало того – уже убили».
{Здесь отступлю в сторону…
Примерно по той же схеме у некоторых людей формируется страх «кому-то что-то рассказывать».
«Нельзя говорить о своих планах, сглазят», «Нельзя рассказывать подробности своей жизни, так как в дальнейшем информацию используют против меня», «Вообще нельзя ссорится, это точно приведет к полному разрыву отношений» и подобное.
На фоне и на основе когда-то случившегося Совпадения, формируются паттерны/ сценарии.
Не было бы печали, кабы эти паттерны потом жить не мешали бы.
Человек, раз и навсегда превративший Совпадение в Правило, в Аксиому, не требующую доказательств, сам не замечает, как полностью или в заметной части подправляет, подчиняет свою жизнь когда-то и однажды случившемуся инциденту.
Тем самым придав тому инциденту самую Великую Значимость, которой нет на самом деле.
Да, «выводы делать надо», в том числе на основе своего собственного опыта, но и стоит оставлять себе «лазейку», которая оставит возможность для маневров, разных вариантов, широты горизонтов...}
Здесь, как никогда, очень важно убедить (именно — убедить) клиента именно в Совпадении.
Про элементарное сочувствие, соболезнование – это ясно и понятно, но (в моем опыте и представлении) важно сразу же и почти мгновенно прояснить момент под общим девизом: «Ты не убивал, это совпадение».
Процесс горевания будет чуть позже, а прямо сейчас (это исключительно мое личное убеждение) стоит дать клиенту некую рациональную опору, как и самому себе (аналитику) в целях профилактики утопления в переносных и контрпереносных ощущениях.
И в данном случае, как это ни парадоксально, но рациональным может быть только одно – осознание Совпадения (то есть чего-то не слишком рационального).
Разумеется, совсем не факт, что клиент вприпрыжку займется такой опорой, время покажет. Но сказать-то Сейчас и Здесь мы можем и даже должны.
Не стану приводить примеров для аргументации Совпадения, это станет похожим на неуместные рецепты. Слишком много нюансов, каждому клиенту – свои слова, но их стоит поискать и найти.
Надо ли говорить, что речь идет и про «оговорочку по Фрейду».
Скорее всего фантазия «Я убил ее своими словами/ речью» основана на скрытой и долгоиграющей агрессии в отношении на данный момент уже умершего человека. Читаем: «Если совсем честно, то я хотел ее смерти» или «Если честно, то у меня были фантазии об ее убийстве» и подобное.
Классика жанра – очень тайно желаемое выдается за действительное: «Не смог уничтожить буквально и физически (сепарироваться, стать независимым, выйти из под контроля), зато смог уничтожить дистанционно, просто одним словом. Я тут одновременно и При Чём, и как бы совсем Не при Чём».
Здесь же есть (или может быть) запрет Ребенка на смерть Матери (например, или другой значимой фигуры).
Ребенок, как известно, достаточно эгоистичен, он попросту отбирает у Матери «право на смерть». Матери не может не быть. Она всегда должна быть.
Мать всегда была, всегда есть, всегда будет, без вариантов.
Поэтому у нее нет права ни болеть, ни умирать. У нее нет права и на свою собственную жизнь, в которой есть только она, без ребенка.
Где нет права на Смерть, там нет и права на Жизнь.
Здесь же есть (или может быть) и фантазия о Всемогущем Контроле и Безграничных Возможностях: «Я настолько грандиозен, что уничтожил кого-то, даже не прикасаясь, в моих руках не было снайперской винтовки, а моим оружием стало всего лишь мое слово».
Не нам решать, когда кто-то умрет и не нам решать, когда нам умирать.
Кому решать – очередной вопрос без ответа, но ясно одно – точно не нам решать.
В том числе – не клиент принимает решение о смерти кого-то из близких или значимых фигур, как бы ему (неосознанно или осознанно) ни хотелось бы принять такое решение и мало того, привести это решение в действие «астрально-ментальным» способом (говорением).
– Почему он умер?
– Просто пришло его время.
Обращайтесь, если что... (18+, любой город).
С уважением, Нечаева Е.А.
