Эссенциальная депрессия в контрпереносе
Слово «эссенциальная» происходит от латинского «essentia», что переводится как «сущность» или «основа».
Официального психиатрического или психотерапевтического диагноза «эссенциальная депрессия» не существует.
Но такой термин активно применяют, чтобы объяснить «другой» вид депрессии (апатии, меланхолии).
«Обычная» депрессия приходит на фоне Утери (чего-либо), то есть формальная причина (или повод) для «обычной» депрессии может быть более-менее ясен и понятен.
«Умерла любимая собака — ушел в депрессию», «Потерял свой бизнес — ушел в депрессию», «Бросил муж — ушла в депрессию» и подобное.
При «обычной» депрессии переплетение «влечение к жизни + влечение к смерти» перекашивается в сторону «влечения к смерти».
При эссенциальной депрессии (в базе, в основе):
- «влечение к покою» (как смерть, только не смерть, которая и не жизнь);
- «не жив, но и не мертв»;
- «не мертв, но и не жив»;
- «живой и ладно»;
- «жить не начинал, нечего и продолжать»;
- отсутствие «влечения к жизни», потому что «жизни нет», она не обнаружена в полной мере;
- «поскольку я формально жив, то надо как-то себя занимать, пока физически не умер»;
- доживание (функционирование) задолго до реальной смерти.
Мемы с фразой «Я эту жизнь давно понял, и она меня больше не удивляет» может быть неполной, но иллюстрацией эссенциальной депрессии.
Здесь смысл в том, что герой мема не только «ничего не понял» на самом деле, он даже и не начинал понимать (жить).
Чтобы не признаваться самому себе, что жизни не было и нет, нужно уйти в Покой (ложную наблюдающую позицию).
Но в реальности всё вообще не так забавно, как в мемах.
«Я эту жизнь давно понял» в контексте эссенциальной депрессии читаем «Не живу, не соприкасаюсь с жизнью», здесь — именно со Своей жизнью.
Заменим слово «депрессия», обозначающее клинический диагноз, на «апатия» (тот самый случай, когда такая замена не является эвфемизмом), далее — ЭА.
Скорее всего, Анализант с ЭА на первый и даже на второй-третий взгляды апатичным совсем не кажется и не воспринимается.
Скорее всего он будет формально-активен.
Он будет подробно рассказывать о своей активной жизни.
Он «устроен» — у него хорошая работа, у него есть своя семья, он посещает спортивный зал и массажиста три раза в неделю, у него есть приятели, с которыми встречается раз в месяц, чтобы обменяться историями успехов, два раза в год ездит за курорты «чтобы отдохнуть» и т.п.
Дети тоже хорошие, учатся «не очень», но посещают множество развивающих проектов, покормлены, одеты, обуты, только болеют часто, но ведь все дети болеют часто.
Носитель ЭА и себя не забывает, он часто посещает медицинские центры, чтобы убедиться, что его тело работает идеально.
Если в теле «что-то ломается», то проблема решается мгновенно, для профилактики.
Когда тяжелая и глубоко зарытая психологическая/ внутри-психическая проблема «выходит» на соматический уровень, чтобы «на нее обратили внимание наконец-то» в виде соматического симптома, симптом тут же «убивается», чтобы его «обратно не было заметно».
Тот же механизм, который вызывает гнев врачей: полечил симптомы самостоятельно, прикрыв (припорошив) симптомы самолечением, болезнь ушла в хроническую форму.
Вроде как нет болезни, если не видны симптомы, поэтому надо лечить симптомы, чтобы они не болели.
Нет соматического симптома — нет болезни, нет соматической болезни — нет и психологических причин соматической болезни.
«Танцы с бубнами» вокруг собственного здоровья у носителей ЭА иногда приобретают характер одержимости.
Есть нюанс — под Здоровьем носитель ЭА полагает «мешок с костями» (цитата из какого-то мультфильма), то есть некий роботизированный инструмент, внутри которого есть «только голимая биология» и ничего больше, и который обязан (Матери) работать полностью бесперебойно, а еще лучше — и полностью автономно (от Матери), начиная с момента рождения, а то и раньше, еще внутри утробы.
Есть и другой вариант, просто в моей практике таких анализантов меньше: именно многочисленные соматические заболевания приводят на психоналитическую кушетку, когда ни я, ни анализант еще не знаем о наличии ЭА.
Такие анализанты могут парадоксально испытывать что-то вроде Восторга/ Гордости, когда получают вполне серьезный соматический диагноз.
Есть с чем бороться!
Теперь у «мешка с костями» появилась подтвержденная проблема, которая обозначает, что «клиент скорее жив, чем мертв».
Болезнь воспринимается, как подтверждение жизни, которая не только «постучалась» к анализанту, но и сам анализант услышал, ощутил такой «стук», буквально на телесном уровне.
Многие из таких анализантов прочитали статьи под общим девизом «психологические причины болезней» и пришли с помощью психологии излечить свое тело.
На моей памяти анализанты, приходящие за «полечите мне только соматический симптом, а остальное не трогайте» в терапии не удерживаются, уходя разочарованными, ведь «лечение» пообещало быть не самым быстрым и не самым приятным.
...Через какое-то время психоаналитик обращает внимание вот на это самое «подробно» (рассказывает), в котором либо вообще нет чувственной составляющей, нет каких-то отыгрываний, здравой рефлексии, аффективных переживаний (чего-то «человеческого») либо таковое представлено скудно, примитивно и крайне однообразно, без нюансов.
Вопросы о Желаниях вызывают в анализанте ужас и/ или «ступор».
Либо анализант с готовностью отличника выдает заготовленный ответ об измеримых «желаниях».
Вроде, «есть два автомобиля, желаю купить третий».
Но даже не так (условный пример): «Два автомобиля меня удручают, их недостаточно, я реву по ночам, я завидую тем, у кого есть три автомобиля. Я очень хочу третий автомобиль, он нужен потому-то и потому-то».
Его не мучают «два автомобиля», он просто знает, что «три лучше, чем два».
То есть его «желания» не совсем «настоящие», они не «прикручены» к потребностям. Статья о том, как выявить истинную потребность здесь
Примечание. Желание — озвученная, осознанная Потребность.
Носитель ЭА со своими потребностями мало контактирует, чаще контактируя только с базовыми — поспал, поел, оделся.
Но не «просто», а Хорошо поспал, Хорошо поел, Хорошо оделся.
Желания подменяются Целью, которая взята из «требований социума», но не из собственных и осознаваемых потребностей.
Чувствами такие цели не сопровождаются, разве что очень кратковременной гордостью в сравнении с другими (не такими успешными).
Факт: из носителей ЭА далеко не всегда, но часто получаются довольно неплохие «достигаторы».
Они вынуждены бесконечно «достигать» потому, что не испытывают радости и удовольствия в той мере, которая дает «полноту жизни» и ту самую энергию, жалоба на отсутствие которой часто вносится в первичный запрос.
Достиг, две секунды поиспытывал Радость… всё.
Подступает невыносимое ощущение Пустоты, которое следует срочно погасить новой задачей.
- - - - -
(18+) Прямой аналог — необходимость очередной дозы для наркозависимого, который испытал Удовольствие только один раз, первый, а затем, сразу, со второго раза наступает механизм саморазрушения.
Наркозависимый не Удовольствия хочет, он хочет «снять ломку», реагируя на Отмену «источника удовольствия», точнее на кажимость источника удовольствия.
Потому он и называется «нарко-зависимый», а не «удовольствие-зависимый».
Так и для носителя ЭА: очередное достижение необходимо вовсе не для удовольствия и радости, а в качестве «противоядия» тому внутреннему содержанию, с которым он может соприкоснуться в перерывах между «достижениями».
- - - - -
...Все рассказы анализанта с ЭА содержат оценки, при чем — буквальные, как в школе.
Как будто он «сам себе учитель», который «самому себе ученику» не только выставляет оценки, но и контролирует каждый шаг, каждый поступок, оценивает «достаточно ли хорош» или «достаточно ли Нехорош», соответствует ли всё «образовательному стандарту».
Как будто внутри анализанта есть некий идеальный шаблон, образец, с которым он себя сравнивает, зачастую не осознавая и/или отрицая процесс тягостного сравнения. Не «как будто», а так и есть.
Поначалу аналитик относит это на обычные первичные реакции, часто присущие началу терапии/ анализа, принимая такую информацию за «фактологию», которую представляет анализант («для знакомства»).
На каждую сессию анализант приносит очередной отчет о своих «успешных успехах» или «провальных провалах».
Второе вызывает в анализанте активное ощущение Катастрофы, в которой всегда виновен именно он (а не внешние факторы, например).
Совсем не зря анализанты с ЭА чаще других анализантов жалуются на Усталость и «неумение отдыхать».
Вроде бы «жизнь наполненная», активная, расписанная чуть не по минутам, но количество энергии — минимальное, как будто её вообще нет, или она быстро заканчивается («Должен был выспаться, а проснулся уже уставшим»).
Дело в том, что вся энергия/ либидо/ сила Эго/ сублимация/ аффиляция/ самоактуализация тратятся на поддержание своего существования (не на Жизнь), — доживание задолго до реальной смерти.
Заметим, что он — сам себе и учитель, и ученик.
Вроде бы «круг замкнутый» и «самодостаточный», но «отчеты о проделанной работе» приносятся аналитику (родительской фигуре, чаще — материнской).
Своими «отчетами» анализант с ЭА буквально «затапливает» аналитика так, что на сессиях почти не остается времени даже на самое минимальное обсуждение.
Остается время только на назначение времени следующей сессии.
При этом анализант достаточно быстро, иногда на первой же сессии, предъявляет аналитику некие требования, в которых содержится «нетерпячка».
Такие требования чаще не воспроизводятся буквально, они «проскальзывают» в оговорках, чаще «шутливым» тоном, прикрывающим агрессию, которая отрицается.
Мол, «вы же доктор, так вылечите меня, желательно по-быстрее и как можно более по-лучше».
На вопросы «От чего вас надо вылечить? Что значит «по-лучше»? И почему именно по-быстрее?» ответ почти всегда один и тот же: «Ну, вы же психоаналитик, вам лучше знать».
«Лучше знать» было чаще Матери, реже Отцу.
Матери было «лучше знать», как кормить грудью, оставаясь Холодной и Отстраненной, четко выполняя свое «предназначение», по всем правилам (как она себе их представляла), не присоединяясь, не отыгрывая, не вкладывая в ребенка некие наполнения, переживания, чувства: «Кормлю потому, что надо. Поел и хорошо! Что еще нужно от меня?».
Титьку дала, Либидо не дала.
Функцию выполнила, пост приняла, пост сдала.
Робот-станок работу закончил и взял перерыв до следующего кормления строго по расписанию.
...Постепенно психоаналитик обнаруживает в контрепереносе только одно — Скуку или Смертельную Скуку.
Примерно так в контрпереносе можно «начать подозревать» ЭА.
С одной стороны, анализант предъявляет свой «успешный успех», который, казалось бы, должен вызывать куда более позитивные или хотя бы разнообразные эмоции, но их в контрпереносе нет вовсе, есть скука, тоска, унылость, надоедливость, монотонность (это ощущения и состояния Матери анализанта, находясь в которых она носила беременность и «воспитывала» ребенка).
Мало того, когда анализант приносит рассказы о «провальном провале», контрпереносные ощущения ровно такие же.
В опережающем контрпереносе (перед сессией) — принуждение, давление, долженствование, иногда — паника, очень «сырой» (не понятно чего) страх.
Это ощущения и состояния, и Матери анализанта, и самого анализанта, которому «прямо сейчас надо идти к «доктору-улучшателю», чтобы его лечили; не хочется, но надо, потому что так надо».
Вход на сессию является для такого анализанта недюжинным испытанием, но он «побеждает» себя волевым решением.
То есть приходит не «потому, что интересно» и/или «хочется», но потому, что надо.
В данном случае его внутренние конфликты, в которых всегда побеждала Воля/ Принуждение, нам обоим «на руку» — главное, что всё-таки приходит, хоть и практически «насильно».
С некоторыми анализантами у нас есть ритуал, который полностью раскрывать не буду, но со стороны анализанта он оформляется в радостное (как «я победил»): «Не хотел приходить, но я сам себя принес, принес свое тело на сессию».
Анализант с ЭА на первую сессию придет «секунда в секунду», затем будет опаздывать несколько лет.
Возврат к визиту ровно в назначенное время может сигнализировать о позитивных изменениях.
...Далеко не сразу, наконец, анализант может воскликнуть: «У меня же всё в порядке! Чего же мне так хреново-то!?».
На такое восклицание/ признание анализанту нужны определенные силы.
Если такой вопрос озвучен анализантом, значит дело сдвинулось.
Ведь очень нелегко признаться себе в «хреновости», соприкоснуться с ней.
Точнее — с чувствами и (пока) «сырыми» ощущениями, сопровождающими пока ничем не наполненный термин «хреново».
Со временем у контрпереносной Скуки появляется более глубокий «под-тон» — достаточно активное раздражение в отношении анализанта, и в отношении себя (психоаналитика; как «раздражение в ответ на раздражение»).
Изменение в контрепеносных ощущениях проявляется тогда, когда терапия «сдвинулась с места», то есть в терапевтическом альянсе произошло «сгружение» в аналитика внутренних содержаний анализанта.
В этот период аналитику важно не «пропустить момент» и не перепутать с НТР (негативной терапевтической реакцией), не перепутать с отрицательной динамикой, но обрадоваться, что динамика вообще есть (это первично в данном случае).
Потому что до того, примерно года три аналитику казалось, что динамики нет вообще, «ничего не происходит».
Возможно, что в 3-летнем возрасте (см.выше про три года анализа) наш анализант «стал догадываться», что Мать не совсем «алё» и своими, доступными ему способами, начал Матери сигнализировать, что она «не алё».
Потому такой момент нельзя пропустить или перепутать с иными историями, — именно тогда Мать «окончательно научила» ребенка не проявлять агрессии в отношении себя.
Не справимся с агрессией анализанта — анализант уйдет с терапии.
Злость, агрессия — стимул для изменений.
Но она угрожает стабильности анализанта, потому долгое время вытеснялась («Нет страдания = нет радости, нет радости = нет страдания»).
Для носителя ЭА все чувства агрессивного спектра — страдание, часто — физическое (рассердился на начальника, уехал в больницу с гипертоническим кризом, хотя даже слова начальнику не сказал).
Один из анализантов буквально сразу после того, как смог «сгрузить» в меня «агрессуху», впервые в жизни пошел на открытый конфликт с сослуживцем.
Конфликт был затяжным и очень вяло-текущим, «никаким» и причинял анализанту серьезный ущерб.
Анализант на сессию «прилетел на крыльях», он радовался сам себе и сообщил, что никогда ранее не испытывал такой «настоящей радости», которая продержалась несколько дней (в отличие от нескольких секунд, как было прежде).
...Что же такое с Матерью, которая «не алё»?
А с матерью вот что…
Мать «стёрла» в ребенке живые функции Страха и Боли.
Потому в такой форме депрессии (ЭА) не ощущаются явные психические страдания.
Восстановить детские воспоминания анализанты с ЭА длительное время действительно не могут: «Я не помню», «Я не знаю».
И/ или детские воспоминания сводятся к оценке: «Нормальное у меня было детство, обычное».
Сейчас, сегодня, во взрослой жизни «сильных переживаний» у анализанта с ЭА действительно нет, потому он искренне не понимает, зачем аналитик у него «требует» рассказов о маме, папе и детстве.
На истину не претендую, по моим наблюдениям у анализантов с ЭА действительно нет одной, конкретной истории (вытесненной), которая «всё взяла и объяснила бы».
Из того, что наблюдаю в практике ясно наверняка одно — Накопилось, по чуть-чуть, тут и там, «по мелочи».
Далее — «копаем», других вариантов нет.
Также ясно — случился отказ/ запрет на Боль, на Страх.
Они отсутствуют в привычном и условно-нормальном варианте.
За отсутствие Боли/ Страха «уплачено» полным отсутствием Радости, Удовольствия, Влечения к жизни.
«Я не хочу, не могу, мне запрещено испытывать Боль, значит я не буду ее испытывать, отдав за такую возможность свою Радость. Нет Радости = нет Боли, нет страданий. Нет страданий, нет и Радости», — так мог бы сказать ребенок, если умел бы формулировать по-взрослому.
К примеру, который выше: «Я думал, что я умру, если начну орать на сослуживца».
Жизнь и Смерть слиты воедино: агрессия, как признак жизни и живости, одновременно является признаком смерти.
Наорал = умер, наорал = ожил.
Выбор делается в пользу «Не наорал, потому не умер, потому что жить не начинал».
Три с половиной года анализа, и анализант смог «вырулить» в сторону «наорал = ожил = выдержал живость (проявление витальности) = не только не умер, но и ощутил устойчивую Радость».
...Пожалуй, посложнее реконструкции ранних воспоминаний, — тема влечения к смерти.
Вот, где самый темный лес.
И не факт, что туда проникнет хотя бы вялый лучик света.
Особенно, если спрашивать уже не у кого (родителей нет в живых или со стороны родителей такой запрет на тему, что не «пробить» ни угрозами, ни уговорами, ни хитрыми манипуляциями).
В контрпереносе ощущается тревожно и «сыро»: постоянно «болтается» ощущение, что даже не «кто-то умер», а «скоро умрет».
При том, что в реальности ни у аналитика, ни у анализанта сейчас нет поводов ожидания чьей-то смерти (точно не своей, но чьей-то).
Смерти нет, есть ее ожидание и даже как будто смерть при этом, как нечто желанное:
- Вот бы сейчас умер кто-то, пошел бы на похороны и нарыдался бы вдоволь.
- Кто бы мог умереть?
- Не знаю. Неважно. Почему-то хочется на похороны.
Смерть всегда «где-то там».
Смерть не может быть внезапной, должны быть явные предпосылки:
- Не понимаю, чего он умер. У него ничего не болело. Всё нормально было, вот недавно в санатории был. Врачи что-то напутали, написали в заключении «здоров», а он умер.
Анализантами с ЭА смерть отрицается (не всегда, часто).
Был случай, когда анализант около месяца не мог зайти к своей бабушке, которая «слегла», при том, что он был волонтером, помогающим пожилым людям и людям с ограниченными возможностями.
Помогая «на стороне» он «наблюдал за угасанием».
Как будто «репетировал» собственное угасание и смерть, открыто отрицая страх смерти.
Когда пришло время «наблюдать угасание» уже «ближе к себе», активировалось серьезное сопротивление.
Носитель ЭА как бы «растворяется в пространстве», он и всё, что вокруг него — единое целое.
Он — часть экосистемы.
Происходит в экосистеме = происходит с ним.
Происходит с ним = происходит к экосистемой.
Потому, он и «удивляется», когда его близкие (семья, жена, дети) не реагируют «должным образом» на его настроение.
- Я пришла с работы в таком отличном настроении, а они (муж, дети) каким-то своими делами заняты! Никто не обратил внимания! Такое впечатление, что им на меня наплевать!
- Вы сообщили им, что вы в отличном настроении и по какому поводу?
- Зачем? По мне же всё видно! Я жутко обиделась на них!
Потому, когда что-то происходит с кем-то из близких, для носителя ЭА настает катастрофа.
Если прийти к «угасающей бабушке», которая находится в такой экосистеме, носитель ЭА может быть «уверен», что «угаснет» там же.
Здесь нужно заметить, что приведенные примеры являются «особенными», если влечение к смерти (отрицание смерти — тоже влечение к смерти) и ощущения себя частью «экосистемы» случается хронически, на постоянной основе, — можно лишь предполагать наличие эссенциальной депрессии.
Напомню, что тема влечения к смерти и в ее контексте тема «экосистемы» — трудно-выявляемая по ряду причин. Но не «совсем не выявляемая».
...Среди обладателей ЭА много домоседов.
Чаще дом — безупречный.
Чистый, новый, стерильный, в котором всё по расписанию, а оставленная в раковине тарелка воспринимается хозяйкой дома, как тяжкое личное оскорбление.
К слову об экосистеме — дом и носитель ЭА — также единое целое, в котором грязная тарелка = есть внутренняя грязная часть хозяйки, которая «всё делает, а они обесценивают и не уважают».
Задача такая: с точностью ювелира и фармацевта повторять одно и тоже однажды найденное решение.
Все действия заритуализированы, но всё вместе называется «хороший тайм-менеджент, чтобы всё успеть, как белке в колесе и вымотать себя, как можно быстрее».
Шаг влево, шаг вправо — выпадение из фантазии контроля над реальностью и впадение в Усталость, Скуку.
Спать можно лечь только тогда, когда тело засыпает («отключается») быстрее, чем головной мозг принимает решение лечь спать, тело нужно максимально измотать.
В шесть утра встать, чтобы всех полностью и идеально снарядить по садикам и школам; к девяти приехать на работу, где остаться без обеда, потому что некогда; после работы заехать в спорт.зал и на йогу; вернуться домой, приготовить ужин на всю семью, помыть полы, отутюжить гору белья; обидеться, что домашние не достаточно ценят подвиги, упасть спать «без задних ног», ведь завтра новый, но точно такой же день.
Истощение настаёт быстрее, чем возникает удовлетворение.
Удовлетворение/ Удовольствие попросту не успевают созреть.
Почему?
Потому, что оно «выброшено» вместе с чувствованием Боли и Страха.
