КОШКА НА РАБОТЕ. ЧАСТЬ I
Мало изученная тема о кошках–ассистентах в психоаналитическом кабинете. А началось всё с Зигмунда Фрейда. С кого же еще?
ПРЕДЫСТОРИЯ
Кабинеты-кабинеты
Всем нам, практикам, нужен кабинет. Не взирая на милую и понятную мне формулу: «Лучший кабинет – это терапевтический альянс, а где он находится физически – вопрос не первый».
Иногда кабинет располагается в медицинском или психологическом центре. Иногда кабинет (офис) арендуют на одного. Чаще кабинет арендуют в складчину, когда несколько практикующих специалистов договариваются о совместной оплате аренды и работают на одной территории «по очереди».
Так или иначе я побывала во всех вариантах, не согласившись окончательно ни на один из них, как и не отказавшись окончательно ни от одного из них. Однако быстро стало понятно, что у каждого из вариантов есть свои «плюсы и минусы». С каждым «минусом» приходится либо смиряться, либо опять смиряться, фокусируясь на «плюсах». Это полноценный процесс, на которой в какой-то момент стало жаль собственных ресурсов.
«Переломным» моментом стало посещение квартиры Зигмунда Фрейда, что на улице Бергграссе, в доме 19, в городе Вене (Австрия).
Дорога в квартиру-музей З.Фрейда
Тогда еще не была широко распространена практика постоянного смотрения в смартфоны, например, для поисков городских маршрутов. И можно было поговорить с австрийской барышней, работающей на стойке регистрации (рецепции) отеля, совместно глядя в обычную бумажную туристическую карту Вены. Предварительно я выучила название улицы.
Но, как выяснилось, выучила неправильно. Слово «Бергасе» барышня не слышала и не понимала. Почему? Потому что одна «г». И «г» наша, русская, явно не австрийская. Я сообразила, что говорить надо вовсе не «Бергасе», а «БерГ-ГасСе». То есть явно и звонко произносить обе две «г» и две «с». Получилось.
Таксистом, точнее таксисткой, оказалась дама «средних лет» с двумя косичками, толщиной в добрые немецкие сардельки. Наш разговор проходил, как водится, на нескольких языках сразу. По происхождению она наполовину словенка, то есть отдаленно понимает «русские слова», плюс наш совместный «оккупационный минимум» из серии «Ландон из взе кэпитал оф Грэйт Британ».
Узнав маршрут и внимательно разглядев меня в зеркало заднего вида, она спросила: «Ю а психоаналистик?». Что, собственно, логично. Кто ж еще будет посещать Его квартиру?
По пути, за двадцать минут езды по красивейшим венским улочкам, я ее «вылечила» от аэрофобии. Получив мой утвердительный ответ на свой первый вопрос, она тут же сообщила:
- Я иметь аэрофобия. Ты есть риали психоаналистик?
«Испытание «на слабо» тоже годится. Почему бы нет?» – подумала я.
Процесс «лечения» весь не помню, помню, что дала рекомендацию: изучить – как и почему летает самолет (она же – водитель), то есть освоить «теоретико-практическую» (реальную, а не мистифицированную) часть взлетов, полетов и приземлений.
В завершении подарила ей пятирублевую монету из своего кармана, которую она теперь будет брать с собой в полет. Для «заземления».
На том и расстались. Чаевые она не получила, чаевые состоялись терапевтическими.
В квартире-музее З.Фрейда
Оказалось, что квартира на ремонте. К очередному юбилею классика Вена устроила капитальный ремонт. Возможно, из-за этого любезный «охранник» на входе корректно отобрал у меня фотоаппарат. Тогда еще – плёночный.
То был действительно ремонт, точнее — ремонтище. На всем полам лежал уже продавленный посетителями деревянный настил, все стены были «голыми», мебель практически отсутствовала.
В «относительно-живом» состоянии были только:
- небольшая комнатка с магазином книг и сувениров;
- большая комната с современными информационными панелями по стенам;
- кабинет Фрейда, точнее мебель частично, включая один из "тех самых" коров, перенесли в другую комнату, расставили мебель, как захотели ремонтники;
- целый этаж выше квартиры («пыточная»), на котором зачем-то собрали материальные свидетельства психиатрической и около-психиатрической деятельности к.XIX-н.ХХ веков (фиксирующие кушетки, клетки для «сумасшедших» и подобное, их было настолько много, будто их собрали со всей Европы).
В одной из комнат квартиры к оконной ручке на перемычке оконной раскладки было привязано небольшое зеркало. Из тех, в которые смотрят мужчины, когда бреются. Зеркало было привязано явно не современной веревочкой.
Это был единственный экспонат, не задействованный в ремонте, который я тщательно и с любопытством осмотрела, как следует осматривать музейные экспонаты. Но так и не поняла наверняка — зачем хозяину надо было вешать зеркало для бритья именно в этой комнате и в этом месте.
Разве что высота подвешивания была удобнее, чем ставить зеркало на стол, и у окна освещение лучше. Видимо, именно здесь Зигмунд стриг бороду. И/или теперь здесь стригут бороды ремонтники. Возможности выяснить подробности из контекста не было, так как в этой комнате, кроме этого зеркала и деревянного настила на полу попросту ничего не было. Догадайся, мол, сама.
При входе в квартиру мне выдали «бумажного экскурсовода», - распечатанную на принтере пухлую стопку еле закрепленной между собой бумаги с информацией на русском языке. Текст был напечатан то ли 6-м, то ли 8-м кеглем. Тогда австрийцы еще не осознавали, что «русские уже пришли и будут приходить далее» и еще не сделали аудио-гид по-русски.
«Бумажный экскурсовод» выглядел прелюбопытно. Вероятно, австрийцы переводом на русский занимались от души и самостоятельно. Весь текст был испещрен многочисленными правками. Кто-то из коллег, посещающий квартиру ранее, взял ручку и тщательно вычитывая текст, попробовал его исправить.
Такого количества правок я не видела никогда, даже в диктантах отпетых школьных двоечников. Невольный корректор-редактор, наверное, был филологом.
Правки были оформлены профессионально: практически в каждом слове текста разместились бессчетные исправления, а на полях они дублировались, как это сделал бы профессиональный корректор текста. В целом правок было больше, чем самого текста.
Читать это было невозможно, и мне казалось, что на листах пухлого «бумажного экскурсовода» видны следы от слез «корректора». Правил и рыдал, рыдал и правил. Спасибо тому коллеге за совершенный подвиг и за воплощенную заботу. Дальше нескольких предложений не читала, но работа коллеги произвела на меня сильное впечатление.
Выход из квартиры-музея З.Фрейда
К выходу из квартиры классика я плелась медленно, точно так же, как медленно пыталась осознать произошедшее и испытывая ранее неведомую гамму чувств и эмоций.
Вроде бы, в Его квартире побывала, мало того (по моим сведениям) — первой из коллег Екатеринбурга, и, вроде бы, не очень побывала, так как, кроме ремонта, ковра и зеркала, собственно, ничего не увидела (материального).
Пришлось хотя бы забрать с собой сувениры из небольшого магазинчика.
В качестве компенсации также медленно спускалась по известной лестнице под девизом «по этим ступеням ходил Он», забрала свой непригодившийся здесь фотоаппарат и вышла на улицу по хлипким деревянным «ремонтным» сходням.
Чего-то не хватило...
Стою, вдыхаю и выдыхаю торжественность момента, путаясь в попытках «собрать в кучу» разъезжающиеся впечатления. Опять что-то не то...
Смотрю направо, оглядываю улицу: «Это видел Фрейд справа, когда выходил из дома».
Смотрю налево: «Это видел Фрейд слева, когда выходил из дома».
Смотрю вверх... И тут началось Кино.
Сверху (с небес) ровно-ровно на меня летит перо. Как это показывают в кино.
Плавно, покачиваясь то вправо, то влево, перо летело-летело и прилетело ровно на мою куртку. На правое предплечье, как сейчас помню. От неожиданности и мистичности момента я даже не шелохнулась.
В Вене есть свои «голуби». Городские птицы, очень похожие на голубей, но с забавным окрасом — они в крапинку. Именно такое перо, от местного «голубя» на меня и прилетело.
Положила перо в карман, в нем и привезла его в Екатеринбург.
...Нет-нет, я не ошиблась в названии этой заметки. Это про кошку-ассистента.
«Фрейду можно, а мне разве нельзя (сделать кабинет дома)?.. Вот у меня и разрешение есть в виде птичьего пера!» – я приняла решение и оборудовала кабинет дома.
Продолжение следует.
Обращайтесь, если что (любой город; первая консультация проводится бесплатно).
С уважением, Е.А.Нечаева
