Вот так тоже бывает - напишешь книгу, а потом оказывается, что она - к юбилею Карлоса Кастанеды (25-го декабря - 100 лет)...
«Как похудеть»: когда запрос не о весе
НЕКОТОРЫЕ НАБЛЮДЕНИЯ ИЗ МОЕЙ ПРАКТИКИ
Для меня, как для практикующего специалиста, давно стало очевидным, что первичный запрос «Хочу похудеть!» редко бывает связан именно с лишним весом самим по себе.
Чаще всего он служит маской, за которой скрываются куда более глубокие и значимые вопросы — психологические, эмоциональные, даже философские.
Когда человек приходит со словами о желании изменить тело, на самом деле он говорит о внутреннем дискомфорте, о потере связи с собой, о потребности в защите или принятии.
Мне не нужно доказывать, что все случаи разные.
Есть ситуации, где вопрос веса действительно требует внимания к физическому состоянию: например, если речь идёт о «33 кг» сверх нормы.
Здесь необходим комплексный подход — включая медицинское обследование, консультации врачей, возможно, участие диетологов и эндокринологов.
Если причины избыточного веса лежат на уровне гормонов или других соматических нарушений, психотерапия может быть лишь вспомогательной поддержкой, но не основным инструментом.
Как говорится, кариес всё же лечат у стоматолога, а не на диване у аналитика.
Но когда мы говорим о небольшом избытке веса — скажем, «3 кг» — то чаще всего это вопрос восприятия.
Это уже не о теле, а о самооценке, о том, как человек видит себя, как воспринимает своё место в мире, как реагирует на внешние установки и стандарты.
В таких случаях важно задать себе вопрос: «Что значит для меня этот “лишний” вес? Для кого он лишний? И почему я считаю, что должен быть другим?».
Особое внимание заслуживает тема телесных границ, которая проявляется порой самым неожиданным образом.
Например, через одежду.
Я иногда сталкиваюсь с ситуацией, когда клиентка объективно имеет, например, 52-й размер одежды, но уверяет: «У меня 48-й».
Она не просто ошибается — она буквально не видит себя реальной, ни в зеркале, ни на фотографиях, ни в ощущениях, ни в самовосприятии.
При этом она продолжает покупать и носить одежду меньшего размера, создавая для себя визуальную иллюзию стройности.
И эта иллюзия становится защитой от тревоги, страха быть такой, какая она есть.
Одежда здесь — не просто вопрос моды или вкуса.
Это символ: она разграничивает тело и внешний мир, создаёт ощущение целостности и безопасности.
Когда эти границы нарушены — как в случае с одеждой не по размеру — искажается и самоощущение.
Человек может говорить: «У меня лишний вес», но при этом убеждать себя, что если он носит одежду на размер меньше, значит, всё в порядке.
Это своего рода психологический парадокс, похожий на поведение алкоголиков, которые утверждают: «Это не зависимость — я просто пью каждый вечер по одной бутылке пива».
«Если на мой реальный 52-й размер налезает 48-й, значит у меня 48-й», — при том женщина может не замечать, что одежда ей попросту мала, выглядит неуместно, нелепо и ей самой неудобно в ней (неудобство отрицает).
Подобное наблюдается и в обратной ситуации: некоторые люди (чаще у мужчин такое наблюдаю), носят одежду намного большего размера, чем им нужно.
При этом они могут жаловаться на «живот», хотя его объективно нет.
Возможно, таким способом они компенсируют чувство уязвимости или пытаются зрительно увеличить своё пространство — заявить о себе, показать: «Я больше, чем кажусь».
Одежда становится метафорой защиты, неким щитом, который помогает чувствовать себя увереннее.
В данной ситуации возникает много вопросов, начиная с того — а каким образом он находит у себя «живот», если его не существует?
Интересно, что иногда просто переход на одежду реального размера может стать важным шагом в терапии.
Этот простой, на первый взгляд, акт — примерить и носить то, что действительно подходит по меркам тела — позволяет начать принимать себя.
Некоторые клиенты после этого перестают навязчиво думать о весе, другие, наоборот, начинают замечать реальное состояние своего тела — и тогда уже можно переходить к работе над изменениями.
Если заглянуть ещё глубже, оказывается, что лишний вес зачастую выполняет функцию защитного механизма.
Особенно ярко это проявляется у женщин, которые говорят: «Раньше была стройной, а после замужества начала поправляться».
При детальном разговоре выясняется, что изменился образ жизни, питание, режим дня, но женщина этих изменений не осознала (почему так получилось?).
Однако не менее частой причиной является потребность в защите личного пространства.
Тело становится метафорой: «Мне нужно больше места, значит, моё тело должно быть больше».
Это особенно актуально, если в отношениях или в семье её пространство ограничивается, игнорируется, подавляется.
Тогда тело невольно становится инструментом сопротивления: «Я здесь! Я больше!».
Ещё один слой проблемы — это регрессивная модель поведения.
Люди, склонные к быстрому набору веса, часто демонстрируют черты инфантильности.
И не случайно: ведь младенчество — это время активного роста и набора массы тела.
Младенец не выбирает, что есть и сколько двигаться, он получает удовольствие от еды, сна, сосания материнского молока.
Когда взрослый человек регрессирует в такое состояние — например, под влиянием стресса, тревоги, эмоциональной зависимости — его тело начинает развиваться по тому же принципу: неосознанно, без контроля, в ответ на потребность в утешении и защите.
Книги об инфантильности и взрослении вы можете найти здесь
Таким образом, обращение с запросом «Хочу похудеть» почти всегда требует работы не с телом, а с тем, что стоит за этим телом: с самооценкой, с границами, с отношением к себе, с защитными механизмами, с личным пространством, с травматическими паттернами.
Лишний вес — не проблема сам по себе, а сигнал, указывающий на то, что внутри что-то сдвинулось, нарушилось, нуждается в внимании.
И если человек готов услышать этот сигнал, начать смотреть на себя без иллюзий, переодеться по размеру и честно спросить: «А кто я есть на самом деле?» — тогда путь к настоящему изменению становится возможным.
Как пеленание записывается в тело: история одной телесной травмы
Женщина пришла с запросом, который не был связан с проблемой веса тела.
Стройная, с устойчивым весом в пределах нормы, всегда носила одежду на пару размеров больше.
При этом никакой модной тенденции к оверсайзу тогда ещё не наблюдалось — это было задолго до её массового распространения.
Её выбор одежды был скорее индивидуальной особенностью, чем следованием стилю.
Меня как специалиста заинтересовало, почему именно такая одежда вызывает у неё чувство комфорта и безопасности, а приталенные фасоны или даже просто «по фигуре» вещи отсутствуют в ее гардеробе.
В ходе анализа выяснилось, что для неё одежда большого размера — это не просто предпочтение.
Она говорит: «Мне тесно. Я чувствую давление, мне неудобно».
И при этом уверена, что она «толстая», хотя объективно это совсем не так.
Свою уверенность в том, что «ей тесно», она считает вполне рациональной, но когда мы начали копать глубже, оказалось, что корни этого ощущения лежат в самом раннем детстве.
Утверждение «я толстая» понадобилось ей для рационального объяснения выбора одежды большего размера.
Не осознавая истинной причины, она была вынуждена неосознанно "придумать" версию о лишнем весе и сама в нее поверила.
Всё прояснилось, когда клиентка принесла на консультацию родительский фотоальбом.
На многочисленных фото, сделанных в ее первые месяцы жизни, я сразу обратила внимание на то, что девочка никогда не была спокойной.
Она либо плакала, либо ее личико выдавало крайне неприятные эмоции.
Не было ни одной фотографии, на которой она бы, например, просто спала.
Её родители были типичными представителями советской эпохи, где воспитание часто строилось на принципах жёсткости, строгости и максимального контроля над ребёнком.
В то время бытовало мнение, что младенца нужно плотно пеленать — чтобы он «лежал правильно», не двигался слишком много и «не испортил себе осанку».
В данном случае, бабушка женщины была уверена, что плотное пеленание — профилактика кривизны ног («если пеленать ноги плотно, то они вырастут прямыми, а не кривыми»).
Когда мы начали обсуждать фотографии, клиенка вспомнила, что слышала шутку от мамы (о профилактике кривизны ног), когда ей было около десяти лет.
По совпадению, у девочки «выросли» действительно прямые, стройные ноги, и таким образом миф о пользе плотного пеленания навсегда в ней «засел».
...Пеленки наматывались так туго, что ребёнок оказывался буквально замотан, как будто его собирались куда-то отправлять почтой или, наоборот, удерживать любой ценой (как будто младенец способен убежать).
Несколько слоёв материи, плотные ленты, иногда даже утяжки — всё это создавало эффект постоянного внешнего давления, которое должно было «укреплять характер» и формировать дисциплину.
Но вместо того, чтобы успокаивать и добавлять комфорта, такое пеленание стало первым опытом ограничения свободы.
Ребёнок не мог пошевелиться так, как хотел, не мог почувствовать своё тело без натяжения ткани, не мог ощутить границы своего тела естественным образом — они ему навязывались извне, жёстко и болезненно.
Этот опыт, прожитый в младенчестве, когда ещё нет слов, чтобы описать происходящее, не исчезает бесследно.
Он записывается в память тела.
Именно там, на уровне физического ощущения, остаётся след — ощущение давления, скованности, беспомощности.
Логичный вопрос — почему ни мать женщины, ни отец, ни бабушки, ни дедушки — не замечали (или не хотели заметить), что ребенку крайне некомфортно, что ребенок очевидно страдает, к сожалению, остался без ответа.
И вот уже взрослая женщина, ничего не помнящая осознанно из тех времён, продолжает жить с этим телесным воспоминанием.
Для неё плотное прилегание одежды становится невыносимым — не потому, что она действительно крупнее, чем есть, а потому что тело помнит тот самый зажим, ту самую тугую обёртку.
Любое соприкосновение ткани с кожей может вызывать микротравму, отзвук прошлого, которую невозможно игнорировать.
Это не просто психологическая установка — это физиологический рефлекс, защитная реакция организма на повторение некогда травматичного ощущения.
Таким образом, её выбор одежды — это не только вопрос самооценки или страха быть замеченной, но и способ избежать телесного воспоминания о лишении свободы.
То, что происходило с ней в первые недели жизни, не просто повлияло на её отношение к одежде — оно стало частью её телесного опыта, её внутренней карты мира.
И теперь каждый раз, когда что-то начинает «давить», тело вспоминает и протестует.
В данном случае, по счастливому стечению обстоятельств, удалось довольно точно установить причины проблемы, потому что сохранился родительский фотоальбом — настоящий архив семейной истории.
На снимках были запечатлены моменты из первых недель жизни клиентки: младенец плотно замотан в несколько пелёнок, перевязан лентами, словно его пытались зафиксировать в строго заданном положении.
Эти фотографии стали не просто подтверждением её внутренних ощущений, но и ключом к пониманию того, почему на уровне тела у неё сформировалась такая глубокая непереносимость любого давления и ограничения.
Визуальное доказательство сделало невидимое видимым — и это дало возможность начать работу с травмой, не оставляя пространства для сомнений или домыслов.
Совсем другая ситуация возникает тогда, когда корни такого ощущения уходят ещё глубже — во внутриутробный период.
Тогда никаких фотографий, никаких свидетельств уже не найти.
Человек ещё не рожден, но уже начинает чувствовать себя в состоянии постоянного напряжения — возможно, из-за физиологических особенностей беременности, стресса матери, эмоционального давления окружения, гормональных изменений или даже нежеланности беременности.
Внутриутробная среда становится местом, где формируется ощущение мира как чего-то сдавливающего, угрожающего, ограничивающего.
И хотя мы обычно считаем, что ничего не помним из тех времён, тело помнит всё.
Оно хранит воспоминания в своих клетках, в ритмах дыхания, в способе реагирования на прикосновения, объятия, плотное прилегание одежды.
И тогда чувство дискомфорта от близости ткани к телу становится не просто привычкой или предпочтением, а отголоском самого первого опыта бытия — опыта, который оставил след задолго до осознанности, задолго до слова.
Если во внутриутробном периоде пуповина была обмотана вокруг тела ребёнка необычным образом — например, слишком туго или в нехарактерных для большинства плодов местах — это может оставить глубокий след в телесном восприятии человека на всю жизнь.
Конечно, речь идёт не о сознательной памяти, а о бессознательном, физиологическом уровне опыта, который формирует базовое ощущение «я» ещё до первого вздоха вне утробы.
Внутриутробная среда — это первое пространство, где человек начинает чувствовать себя как отдельное существо.
И даже если он ещё не осознаёт себя, его тело уже живёт, реагирует, запоминает.
Если пуповина оказывала давление на определённые части тела, если ребёнку было тесно, если движения были ограничены, то всё это могло стать частью его телесного опыта — того самого первичного слоя, на котором строится восприятие себя в мире.
Человек может вырасти и никогда не узнать об этом моменте своей биографии, но тем не менее, в повседневной жизни у него могут проявляться странные, на первый взгляд, реакции: непереносимость плотной одежды, дискомфорт при объятиях, страх замкнутых пространств, постоянное чувство сдавленности без видимой причины.
Он может говорить: «Мне тяжело», «Меня будто что-то держит», «Не могу дышать свободно», хотя медицинские показатели в норме. Это — язык тела, которое помнит.
Также возможно формирование искажённого восприятия собственного веса или формы тела.
Например, человек может быть худощавыс, но чувствовать себя «тесным», «плотным», «ограниченнм в движениях».
Он может ощущать внутреннее давление, как будто что-то сжимает её изнутри, или, наоборот, ощущать себя «раздутым», несмотря на объективную худобу.
Такие ощущения могут мешать установлению здорового контакта с собственным телом, становиться причиной тревожности, страха близости, трудностей в интимных отношениях, проблем с самооценкой.
Всё это может быть связано с тем, что ещё до рождения человек пережил опыт физического ограничения, который записался в его телесную память.
И теперь, во взрослой жизни, он либо избегает всего, что напоминает ему об этом состоянии (плотная одежда, объятия, ограниченное пространство), либо, наоборот, невольно воспроизводит ситуации, где снова сталкивается с давлением, ограничением, сдавливанием — как будто пытаясь переиграть старый опыт, найти выход, изменить исход.
Именно поэтому важно понимать: тело помнит всё. Даже то, чего мы не можем вспомнить разумом.
ЕЩЕ ЧЕТЫРЕ ПРИМЕРА
Вот четыре кратких, но ярких примера, иллюстрирующих, как запрос о весе может быть лишь прикрытием для гораздо более глубоких внутренних тем.
1. Женщина 32 лет, 46-й размер одежды, уверена: «Я толстая».
Она регулярно худеет, набирает, снова садится на диеты — цикл бесконечен. При этом объективно стройная и здорова.
В терапии выяснилось: её потребность в "похудении" связана с ощущением незащищённости в отношениях.
Чем больше она "уменьшается", тем меньше чувствует себя уязвимой.
Это своего рода психологическая маскировка: «Если я буду меньше, меня не заметят, не заденут, не обидят».
Лишний вес здесь — метафора эмоциональной открытости, которую женщина боится показать миру.
2. Мужчина 40 лет, лишний вес около 25 кг, говорит: «Хочу быть здоровым»
На первый взгляд, всё логично: он хочет похудеть ради здоровья.
Но каждый раз, когда он начинает менять питание или заниматься физкультурой, возникают внешние обстоятельства, которые его останавливают: болезнь, переезд, семейные дела.
В процессе работы выяснилось: его тело стало защитным экраном между ним и миром.
Он неосознанно использует вес как щит от повышенного внимания, от требований близких, от необходимости проявлять активность.
Сбросив вес, он чувствует, что должен стать «другим» — более успешным, решительным, ответственным. А это пугает.
3. Женщина 28 лет, страдает от недостаточного веса, но убеждена: «Я слишком большая»
При ИМТ ниже нормы она продолжает ограничивать себя в еде, избегает фото, прячется за одеждой и постоянно сравнивает себя с идеалами из соцсетей.
В терапии стало ясно: страх "вырасти", "занять пространство" связан с травматичным опытом подавления в семье.
Детство прошло в условиях постоянной критики, где любое проявление самостоятельности пресекалось.
Теперь её худоба — способ оставаться маленькой, незаметной, безопасной.
Она буквально не позволяет себе "расправить плечи".
4. Мужчина 35 лет, стремится «набрать мышечную массу», но ничего не получается»
Он много тренируется, следит за питанием, но мышцы не растут, вес не увеличивается.
Он разочарован собой, считает себя слабым.
На самом деле, его проблема не в метаболизме, а в самоидентичности: он рос в семье, где ценность определялась физической силой и успехом.
Отец был военным, старший брат — спортсмен.
Он же всегда был худощавым и интеллектуальным.
Сейчас его попытки «стать таким, как они», — это не просто желание быть здоровым, а попытка получить одобрение, даже если оно уже никому не нужно.
Его тело сопротивляется, потому что внутри него живёт страх потерять свою истинную идентичность.
Все эти случаи показывают: вес — почти никогда не цель. То, что мы видим на поверхности, часто является лишь вершиной айсберга. А под водой скрывается целый мир переживаний, страхов, нереализованных желаний и невысказанных слов.
ИТОГО
Если ко мне обращается человек с фразой: «Хочу похудеть» — это почти всегда сигнал о том, что работа должна быть посвящена чему угодно, только не самому весу :)
Лишний вес — симптом, который может указывать на:
- искажённое восприятие себя;
- нарушение личных границ;
- конфликты в отношениях;
- детские травмы;
- потребность в защите;
- эмоциональную регрессию:
- внутриутробный опыт.
Так что вместо диет и ограничений — стоит начать с одного простого шага: одеться по размеру, посмотреть в зеркало и спросить себя: «А кто я есть на самом деле?».
Книгу об инфантилизме и книгу о взрослении можно найти здесь
С уважением,
Елена Нечаева,
психолог-психоаналитик
