ДЕТИ ПСИХОЛОГОВ
Начну с конца под руководством фантазии о некоей тревоге некоторых читателей. Пусть её станет меньше сразу, а то читать будет не интересно.
Эта статья – исключительно результат наблюдений, которым, как вдруг выяснилось, около двадцати пяти лет. Согласитесь, за это время должно было «нанаблюдаться» до степени, которая привела к желанию «написать и отдать».
Впервые с феноменом «сын/дочь психолога» (далее – «ребенок психолога» и «дети психологов») я сконтактировала «со стороны» («не как Мать»), когда активно работала со студентами, это была первая половина 1990-х годов.
Те, кто в любом качестве работает со студентами, хорошо знает, что некие фантазии о перспективе студента возникают сразу же, при первом же контакте с данным конкретным студентом.
Каждый более-менее пытливый преподаватель предполагает практически мгновенно: «Вот этот станет лидером по моему научному предмету. Этот будет прогуливать. В этих придётся вложиться и с хорошими перспективами, а в этих и вкладываться не стоит»... Ну, что-то типа того.
Тот же пытливый и опытный преподаватель, конечно, знает, что первое впечатление может быть обманчивым или напротив – самым верным и таким, которое подтвердится через какое-то время.
То есть некие фантазии и первичные представления преподавателя о студенте далеко не всегда являются для преподавателя окончательными («время покажет»).
Вот тогда, когда я доросла именно до такого «мастерства пытливости», оказалось, что есть еще одна «группа студентов», которая явно Есть, но она не вписывается в условные группы студентов «по ожиданиям преподавателя относительно степени овладения профессией».
Эта группа Отдельная от других, и вместе с этим её участники имеют явные специфические признаки.
Выяснилось, что эта группа – дети психологов разных модальностей (здесь и далее родители – те, профессия которых начинается с «пси», включая и психиатров).
Да, чуть не забыла, речь идёт о детях, которые «уже выросли, но не очень», то есть в возрасте от 14-15 до 22-24 лет, которые еще живут с родителями или живут раздельно, сохраняя достаточно плотный контакт с родителями, и еще не имеют своих семей или находятся в процессе подхода к созданию своей семьи.
Вот примерные и некоторые признаки «детей психологов»...
...те признаки, которые наблюдаются вполне ощутимо («заметно»).
Важно отметить, что эти характерные моменты проявляются абсолютно чаще тогда, когда рядом нет родителей ребенка, но есть либо ровесники, либо другие взрослые, либо один на один с другим (не родителем) взрослым.
1. Такие дети «чуть тише и незаметнее» на общем фоне.
При этом «тихость» может восприниматься как «замерший ребёнок», которого хочется «встряхнуть» (провокация на провокацию из вне).
Но скорее эта «незаметность» сообщает о неких внутренних диалогах и рефлексии, которые не характерны для их ровесников.
При этом создается впечатление, что внутренние диалоги происходят постоянно и беспрерывно.
2. В диалогах «один на один» с детьми психологов больше пауз и тишины.
В эти моменты такой ребенок обычно смотрит в стол или направляет взгляд на собеседника, но не на лицо, не в глаза, а в область грудной клетки, иногда (редко) вскидывая взгляд на лицо собеседника (но не в глаза).
Эмоции ребенок не проговаривает, а чаще «показывает» их «лицом» (иногда гримасничает, не произнося ни слова).
То же самое происходит, когда в аудитории начинается активное обсуждение.
Когда «все говорят», ребёнок психолога будет молчать, внимательно слушать, активировать свои внутренние диалоги и... (чаще) промолчит. Активное групповое обсуждение у ребенка психолога «уходит внутрь», там оно (активное групповое обсуждение) и происходит, там и остаётся.
Если ребенок уже чуть старше, то обычно он выдаёт некое резюме или вводит в групповое обсуждение значимое и краткое дополнение.
Далее два варианта: либо группа полностью проигнорирует сказанное, либо окажется, что высказанное поставило «жирную точку» в обсуждении (то есть группа замолкает и уходит уже в свои внутренние монологи).
По этим двум моментам...
В целом от ребенка психолога создается примерное такое же впечатление, как от ребенка, который «видел то, что не положено видеть детям».
Было несколько случаев, когда я «путала» ребенка психолога с ребенком, который был в зоне неких боевых действий, например, на территории, на которой случился «военный конфликт».
Собственно, такое впечатление вполне объяснимо: ребенок психолога действительно слышит и видит в семье то, что не видит и не слышит подавляющее большинство его ровесников.
Практикующие психологи, особенно, если психологи – оба родителя (да и не обязательно, что оба) далеко не всегда дома «играют в молчанку» по поводу их практики, профессиональной жизни (как и многие родители других профессий, могут озвучивать и обсуждать свои рабочие дела дома и в присутствии детей).
При этом ребенок с молодых ногтей знает, что информация эта – секретная, тайная, конфиденциальная, и выносить её за пределы дома не положено (таковы рамки профессиональной этики, но это – взрослая этика, то есть «недетская»).
Да, если и вынесешь куда-то за пределы дозволенного, то ровесники, мягко сказать, просто не поймут о чём вообще речь идёт...
Таким образом получается, что родитель-психолог по умолчанию «заманивает» ребенка на свою профессиональную и весьма специфическую территорию.
При этом – это не выбор ребенка, но все «ритуалы и правила» он обязан соблюдать.
Кстати, это одно из основных отличий ребенка психолога/психологов и ребенка врача/врачей – вторые чаще сильно «по-бойчее».
Неоднократно наблюдала, как 5-7-летний ребенок врача профессионально-хладнокровно и уверенно «травит» профессиональные анекдоты и рассказывает взрослым тетям и дядям о менструации, циррозе печени, тонкостях анестезии, чудных таблеточках, беременности и прочем, в зависимости от профессиональной модальности родителей.
Интересно то, что ребенок врача чаще на рефлексию и внутренние диалоги вообще не заморачивается. Почему?
По моей версии примерно так...
Представитель «официальной медицины» – это тот, у кого есть мощный тыл и опора в виде признанной, устойчивой, авторитетной и непререкаемой науки и системы, история которой измеряется веками, это законный представитель чего-то Грандиозного.
Такая Грандиозность скорее «кстати», чем «некстати», так как страшнее «неуверенного в себе и в науке врача» разве что «неуверенный в себе и в ПДД водитель большегруза».
Разумеется, родители-врачи в этой Грандиозности и сами находятся, как минимум с первого семестра медицинского вуза, и транслируют её ребенку (это опция, которая встроена по умолчанию глубоко и навсегда).
Соответственно, когда дошкольник, дитя врачей, рассказывает другим взрослым «об анатомии и физиологии человека», то «стесняться» ему абсолютно нечего.
И потому, что в него уже вложены две Грандиозности («макро-врачебная» + Родитель, который для каждого ребенка Грандиозен по умолчанию) и потому, что его родители, как профессионалы своего дела, на профессиональной территории чувствуют себя уверенно и свободно (им тоже нечего «стесняться»).
А вот с психологами, как обычно, «всё непросто»...
Психология, она про что?
Про Неочевидное, про Тайное, про Непонятное, про Процессы... Про поиск ответов, для которых еще надо суметь придумать вопросы. Это нечто малопонятное «обывателю» (да и самим психологам), это какие-то «дурацкие» разговоры, это длинные статьи и толстые книги, которые как будто нарочно не отвечают ни на один животрепещущий вопрос читателя.
Это про Нематериальное, Неизмеримое, которое к «медицинским анализам» не прикрутить и треугольным штампом не утвердить.
К тому же, психологии как науке от роду около ста лет, из которых семьдесят лет прошли мимо советской/российской психологии.
Плюс к этой «сомнительной» для точных наук ситуации прибавляются еще и личностные особенности психологов-родителей.
И получаем ребенка, который «видел то, что не должны видеть дети, и который вынужден молчать о том, что он видел, при этом и сказал бы – никто не поймёт» (ловушка, неудобная при том, особенно для ребенка).
Вернемся к признакам...
3. Дети психологов обладают большим пониманием и чувствованием своего тела и «половых признаков» в сравнении с их ровесниками.
Повторюсь, что всё это сугубо мои субъективные наблюдения, но дети психологов лучше контактируют со своим телом (на фоне ровесников).
Если на дворе мода на бесформенные свитера, и все барышни-студентки придут в них, чтобы ничем не отличаться от юношей в таких же свитерах, то дочь психолога придет в аудиторию в рубашке, расстегнутой на 2-3 пуговицы.
Или наденет модный свитер, но добавит в свой «лук» элемент, внятно транслирующий «да, я слежу за модой, да, я в трэнде, но я еще и девочка» или «я – девочка, и я слежу за модой».
То есть «девочка» будет присутствовать явно и наверняка, какой бы «бесполой» ни была мода на данный момент.
Точно так же «чуть больше» истинной (здравой) мальчуковости в сыновьях психологов (подростках) в сравнении с ровесниками.
Тут может случиться и некий конфликт: с одной стороны – подростки-мальчики (друзья, приятели, одноклассники), которые от слова «девочка» краснеют, «смеются и плюются», в голове у них пока «каша из черт знает чего», с другой стороны – сын психолога, который знает «чуть больше» и о мире, и о людях, и о своих родителях (маме и папе, как «разнополых»).
Степень осознанности этих «особых знаний» нам не известна, но они, эти знания у сына психолога есть точно, а у его ровесников их точно нет.
Конечно, сын психолога может встрять во все подростковые тяжкие «за компанию», но (опять же – по моим впечатлениям) он всё-таки успевает «оттормаживаться». То есть и «похулиганит со всеми», но и сможет вовремя остановиться.
При этом вряд ли осознает происхождение такого «оттормаживания» (а мы ему и не скажем).
4. Ревность к клиентам – весьма тонкое явление, которое не все родители-психологи вообще отслеживают.
Есть такой феномен – «закулисный ребенок». Изначально – это ребенок актёров (или других служителей театра), который вынужден жить (постоянно находиться) в театре («за кулисами»). Он растёт в театре в буквальном понимании.
Вокруг него и со всех сторон – множество других взрослых, кроме родителей («тусовка»). Его «воспитывают все подряд», количество и качество его контактов с другими взрослыми (кроме родителей) многократно плотнее, чем у других детей.
Феномен преобразуется в феномен (и проблему), когда такой ребенок «перестаёт понимать» – а кто они, его родители (и где они)? Их много, это коллеги родителей по театру.
Конечно, он знает своих родителей, но еще он знает и пару десятков других взрослых, которые также значимы, как родители. Неблагоприятное развитие такого феномена может привести к печальным последствиям (различным).
У ребенка психолога может произойти такая же история, вид сбоку.
Если у закулисного ребенка родителей (значимых фигур) «больше, чем двое своих», то у ребенка психолога есть сиблинги (клиенты родителя), они же «братья и сестры», но, что самое кошмарное для ребенка, они еще и Невидимые.
Закулисный ребенок видит других значимых взрослых, а ребенок психолога не видит «других детей своих родителей». Они, эти «другие дети» находятся как раз «за кулисами».
Они скрыты от ребенка, но он, безусловно знает и/или чувствует, догадывается об их существовании по признакам, которые родитель-психолог сам приносит домой и/или «фонит» «другими (своими) детьми-клиентами» (это неизбежный процесс, проявляющийся в разной степени).
Разумеется, ни в каком ребенке «невидимая конкуренция» не может вызывать добрых чувств. Со своими родными братьями и сестрами мы иногда конкурируем до седых волос.
Но родные-то хотя бы видимые, с ними можно не только беседовать, но и стукать подушкой по голове в борьбе за родительское внимание.
Возможно, в этом происхождение стороннего впечатления о «замершем ребенке», который чует невидимую конкуренцию, пока его родитель за закрытыми дверями своего кабинета спасает душевное состояние «другого/чужого Кого-то».
По этой части выводы делайте сами,а я ставлю многоточие...
В целом на этом можно было бы и завершить сообщение, но...
...дело в том, что у детей психологов есть родители. И обойти их никак не получится. Не бывает детей, появившихся почкованием.
Сейчас придётся осторожно лавировать и переиначивать фактическую информацию.
Эпизод Первый. И собственно, последний, ибо характерный, то есть «неоднократно повторившийся» в разных формах не только при моем участии, но и по рассказам коллег.
На профессиональном мероприятии к одной из коллег заехала дочь (как раз подросток) то ли за ключами, то ли еще по какой-то бытовой необходимости.
Мы с коллегой стояли рядом, беседовали, и тут подошла дочь коллеги.
Коллега нас познакомила, мы обменялись незначительными репликами, дочь коллеги ушла, а я на «голубом глазу» сказал то, что для меня (давным давно) очевидно: «Очень милая барышня. Сразу видно, что она – дочь психолога».
Реакция коллеги меня не столько удивила, сколько насторожила...
Если на первую часть реплики она отозвалась улыбкой, то на вторую часть выдала что-то вперемежку: страх, удивление, агрессию и опять – удивление, которое не было похоже на позитивное удивление.
У меня создалось впечатление, что сообщение «сразу видно, что она – дочь психолога» коллега восприняла, как жесткий заступ на личную интимную территорию.
Вслед за этим пришло предположение, что коллега «не в курсе», что её ребенок вообще виден другим людям и может быть ими обнаружен.
Некоторой парадоксальности ситуации придавало то, что коллега сама нас познакомила и «позволила» перекинуться с дочерью парой фраз.
Таким образом получилось, что коллега (которая Мама) позволила другому взрослому (Коллеге) контактировать со своей дочерью под своим контролем (в своем присутствии), а вот позволить ей неподконтрольное (некую характеристику со стороны другого взрослого) уже не смогла, это травматично.
Повторю, что эпизод этот обобщенный, но вместе с этим весьма характерный.
Родитель-психолог может проявлять свои «яжематеринскость» и «яжеотцовскость» похлеще, чем «яжематери» и «яжеотцы», давно ставшие героями фольклора.
Почему «похлеще» – это отдельный разговор.
Например, потому что сами прекрасно умеют без спроса или со спросом нарушать личные границы и переносят эту способность на других (тем более – на коллег) и иногда под девизом «мне можно так делать, но нельзя никому другому так делать» и многое другое.
Как-то прям хочется «спасти всех человеков» и сообщить следующее...
1. Факт: дети психологов видны другим людям, другим взрослым, другим взрослым-коллегам.
Не только родители-психологи видят, обнаруживают и контактируют со своими детьми, это могут делать и другие взрослые, и другие дети-подростки, – и вне фантазий родителей-психологов о всемогущем контроле и т.п.
Мало того, дети психологов и сами видят других взрослых, а не только своих родителей-психологов (это тоже факт).
2. Дети психологов тоже вырастают и взрослеют.
Детям психологов тоже (как и всем другим детям, детям не психологов) будет, что рассказать своим психологам и психоаналитикам, то есть коллегам непосредственно.
Поэтому, наверное, в домашних разговорах можно чуть притормозить массированные и систематические обесценивающие оценки коллег.
Не вам объяснять, что в определенном возрасте ребенок «себе запишет» вот это: «Психологи – странный народишко, никогда не буду с ними связываться», а не то, что вы хотели («Мой папа/моя мама – хороший психолог, все остальные – плохие»).
Оба варианта «ну такое». В обоих вариантах, когда «птенец вылетит из гнезда», останется со своими проблемами один на один и не пойдет за помощью, потому что он уже отравлен ложным противоядием «от психологов вообще», плюс естественное «от родителей».
3. Дети психологов!.. Нет, не так...
Ребенок психолога! И для тебя есть новость: ты – существуешь.
Мало того, ты (давно и хорошо) виден со стороны, виден и обнаружен другими, в том числе – другими взрослыми.
Мало того – ты вообще не «уникум» (во всех смыслах), вас, таких – много. Сколько психологов – столько у них и детей, у некоторых даже по нескольку детей.
То, что с тобой происходит именно как с «ребенком психолога/психологов», происходит и с тысячами детей психологов. Совершенно не обязательно, что со всеми или с тобой лично происходит всё-всё то, о чем написано выше, но что-то из перечисленного – точно происходит.
Вузы России выпускают из своих стен уже очень заметное количество психологов, у которых появляются дети.
Так что детям психологов впору объединяться в «социальную группу», например, для того, чтобы увидеть и обнаружить друг друга.
Внезапно финал получился бодрым и призывным (молодёжным). Ну, да ладно. Что выросло, то выросло.
Обращайтесь, если что... (любой город; первая консультация проводится бесплатно).
С уважением, Нечаева Е.А.
