Скрытый наблюдатель: Хилгард о диссоциации, гипнозе и двуглавом коте

Перевод — Елена Нечаева + ИИ,

интерпретации — Елена Нечаева

neacoach.ru

Уважаемые коллеги, вы можете приобрести файл PDF (всё то же самое, что вы прочитаете ниже, только оформлено в PDF): 22 стр., кегль 12 и 18, А4, цена 500 руб., просто напишите мне, чтобы приобрести файл

Скрытый наблюдатель: Хилгард о диссоциации, гипнозе и двуглавом коте

«Это как обнаружить двуглавого кота: вам не нужно находить его в каждом сарае, чтобы понять — факт важен сам по себе»

Источник: Кардена, Э. «Всё когда-то уже было сделано...»: Интервью с Эрнестом Хилгардом / пер. с англ. — Текст : электронный // American Journal of Clinical Hypnosis. — 2022. — Т. 64, № 3. — С. 206–222. — DOI: 10.1080/00029157.2021.1976611, свободный доступ

ИНТЕРВЬЮЕР - Этцель Кардена

Согласно информации в статье:

1. Имя и аффилиация: Этцель Кардена (Etzel Cardeña) — исследователь из Университета Лунда, Лунд, Швеция (Lund University, Lund, Sweden). Его контактный email указан как etzel.cardena@psy.lu.se.

2. Роль: Он является автором (author) данной публикации, в которой транскрибирует и комментирует интервью с Эрнестом Хилгардом, проведенное им примерно в 1989 году, когда он был постдокторантом и приглашенным исследователем (Postdoctoral Fellow and Visiting Scholar) в Стэнфордском университете.

3. Область исследований: Кардена — специалист в области гипноза и диссоциации. В тексте упоминаются его собственные исследования с высоко гипнабельными людьми (например, Cardeña, 2005) и его участие в рабочей группе по пересмотру диагностических критериев диссоциативных расстройств для DSM-IV (Cardeña, Lewis-Fernández, Bear, Pakianathan, & Spiegel, 1996). Он также упоминает свои интересы в антропологии, в частности, в темах одержимости и шаманизма.

4. Профессиональный контекст: Он представлен как коллега, глубоко разбирающийся в теме, который ведет содержательный диалог с Хилгардом, цитирует современные на тот момент исследования и делится собственным клиническим опытом. Хилгард относится к нему с уважением, называя "молодежью" в шутливом контексте и выражая удовольствие от того, что Кардена работает над этими вопросами.

Таким образом, Этцель Кардена — это уважаемый исследователь в области гипноза и диссоциации, который в момент интервью был молодым ученым, но уже активно вносил вклад в эту область.

ИНТЕРВЬЮИРУЕМЫЙ

Эрнест Р. Хилгард (1904-2001): Личность и Научный Вклад

1. Общая значимость:

• Один из самых влиятельных психологов XX века. Входит в список 30 самых выдающихся психологов столетия (по рейтингу Haggbloom et al., 2002).

• Ключевая фигура в изучении гипноза. Признан одним из самых важных теоретиков и исследователей гипноза в истории.

• Многогранный ученый. Его вклад выходит далеко за рамки гипнологии: он внес значительный вклад в исследования обучения и памяти, а также в историю психологии.

2. Академический статус и влияние:

• Профессор Стэнфордского университета. Работал в одном из ведущих психологических факультетов мира.

• Легитимизатор гипноза как научной дисциплины. Его авторитет и статус сыграли решающую роль в том, чтобы сделать изучение гипноза "уважаемым" и "безопасным" направлением для академического сообщества. Его вклад в этом плане сравним с влиянием Жан-Мартена Шарко (который легитимировал гипноз в XIX веке) и Кларка Халла (чьи работы в Йельском университете задали научную повестку в XX веке).

3. Основные научные достижения в области гипноза:

Разработка стандартизированных шкал гипнабельности:

• В соавторстве с Андре М. Вейценхоффером создал Стэнфордскую шкалу гипнотической восприимчивости, форма C (Stanford Scale of Hypnotic Susceptibility, Form C), которая до сих пор считается "золотым стандартом" в измерении гипнабельности.

• Разработал более сложные Профильные шкалы (Profile Scales), позволяющие детально оценивать различные аспекты гипнотического ответа.

Исследование природы гипнабельности:

• Установил, что распределение гипнабельности в популяции имеет слегка ненормальное распределение (т.е. не строго по Гауссу).

• Показал, что уровень гипнабельности остается относительно стабильным на протяжении десятилетий.

• Изучал связь гипнабельности с демографическими, личностными и диагностическими переменными.

Теория неодиссоциации (Neodissociation Theory):

• Возрождение концепции диссоциации. В середине XX века диссоциация как научная концепция была практически забыта из-за господства бихевиоризма и психоанализа. Хилгард вернул ее в научный оборот, интегрировав с новыми моделями когнитивной психологии (в частности, с идеей параллельной обработки информации).

• Центральная идея теории: Разум функционирует через иерархические когнитивные структуры контроля. На вершине этой иерархии находится Центральная структура контроля (Central Control Structure) или Исполнительное Эго (Executive Ego).

• Механизм гипноза: В состоянии гипноза автономия Исполнительного Эго временно ограничивается. Предложения гипнотизера могут частично заменять его функции, что приводит к характерному для гипноза ощущению непроизвольности или снижению чувства контроля над своими действиями и переживаниями.

• Феномен "скрытого наблюдателя" (Hidden Observer): Эмпирическое открытие, ставшее краеугольным камнем его теории. У высоко гипнабельных людей, даже при полном отрицании боли или другого ощущения в гипнозе, можно обнаружить "часть" сознания, которая продолжает регистрировать эту информацию (например, через кинестетические сигналы). Это демонстрирует, что информация не исчезает, а лишь отключается от главного "канала" осознания.

Сотрудничество с женой:

Многие его работы по гипнозу, особенно по клиническим и развитийным аспектам гипнабельности, выполнены в соавторстве с его женой, Джозефин Р. Хилгард (Josephine R. Hilgard).

4. Другие области исследований:

• Обучение и память: Автор фундаментальных учебников и исследований в этой области (например, совместно с Гордоном Бауэром).

• История психологии: Автор обширных работ, посвященных истории развития психологической науки.

5. Наследие и влияние на современную науку:

• Его теория неодиссоциации остается одной из самых влиятельных и обсуждаемых теорий гипноза.

• Разработанные им шкалы гипнабельности по-прежнему являются основным инструментом для отбора испытуемых и проведения исследований.

• Его идеи о гетерогенности процессов, лежащих в основе гипнабельности (т.е. что разные люди достигают гипнотического состояния разными путями — через погружение в фантазию или через "отключение"), предвосхитили современные исследования и получили эмпирическое подтверждение.

• Его работа заложила основу для многих современных теорий, таких как Интегративная когнитивная теория (Brown & Oakley) и модели Холодного контроля (Cold Control).

6. Личные качества (по косвенным признакам из интервью):

• Скромный и самоироничный. Часто смеется, признает, что не все его идеи были доведены до конца, иронизирует над тем, что "все уже было сделано".

• Глубоко исторически ориентированный мыслитель. Постоянно ссылается на предшественников (Фрейд, Джеймс, Принс, Сидис и др.) и подчеркивает, что многие "новые" идеи имеют глубокие корни.

• Открытый к диалогу и новым идеям. С интересом обсуждает современные (на момент интервью) исследования и гипотезы Кардены.

• Проницательный и аналитический. Даже в неформальной беседе стремится к точности формулировок и глубине понимания механизмов (например, различие между контролем и состоянием сознания, между "Я" и "Меня").

Эрнест Хилгард — это гигант психологии, чей вклад не только возродил научное изучение гипноза, но и сформировал его современный облик.

Его теория неодиссоциации, основанная на строгих экспериментальных данных (включая феномен "скрытого наблюдателя"), предложила элегантную и плодотворную модель для понимания того, как работает разум в измененных состояниях сознания. Он был не просто исследователем, но и архитектором целого направления, чье влияние ощущается до сих пор.

Уважаемые коллеги, вы можете приобрести файл PDF (всё то же самое, только оформлено в PDF): 22 стр., кегль 12 и 18, А4, цена 500 руб., просто напишите мне, чтобы приобрести файл

«Всё когда-то уже было сделано...»:

Интервью с Эрнестом Хилгардом

Кардена: Расскажите, пожалуйста, что пробудило в вас интерес к диссоциации?

Хилгард: Основным источником моего интереса к диссоциации стали наши исследования так называемого «скрытого наблюдателя». Эмпирическая база этого феномена абсолютно надёжна — его подтвердили и другие исследователи, хотя критиковали, конечно, тоже — например, Спанос и другие... но это не суть важно. Главная сложность в том, что такие данные получены исключительно от людей с очень высокой гипнабельностью — может быть, один на сто. Это как обнаружить двуглавого кота: вам не нужно находить его в каждом сарае, чтобы понять — факт важен сам по себе.

(Оба смеются)

Хилгард: Тем не менее, было бы ошибкой утверждать, что две головы потенциально присутствуют в каждой задаче (смеётся). Феномен реален, но преувеличивать его, считая, будто его можно вызвать у кого угодно при правильном подходе... это всё равно что говорить о «всеобщем бессознательном». Нужно больше доказательств, чем просто самые яркие случаи.

С другой стороны, существует множество примеров подобного разделения внимания — если угодно, так я предпочитаю формулировать — в терминах механизмов контроля, а не состояний сознания. Например, я люблю рассматривать сновидение как диссоциативный феномен: сновидец не осознаёт, что сам является режиссёром своего сна. Происходит нечто — вопрос не в том, сознательно это или бессознательно, а в том, что сон сознателен, если его можно вспомнить. То, что Фрейд называл «сновидческой работой» — вот это и есть бессознательное, а не сам сон. Нужно копать глубже, чтобы найти причины — дневные остатки, тревоги и прочее, порождающее содержание сна.

Так что, если принять эту точку зрения — или другие привычные феномены гипноза, например, амнезию, когда вы сознательно не можете контролировать воспоминание, но в других условиях оно возвращается, и вы понимаете, что оно всегда было там, — то с точки зрения диссоциации интересен именно механизм контроля: какие обстоятельства запускают амнезию? Это принципиально отличает её от обычной памяти, где воспоминания доступны или частично доступны, и их нельзя так легко «отключить» по команде.

Кардена: Позвольте задать вам вопрос, раз уж мы заговорили о памяти... В последнее время появилось множество теорий о разных процессах памяти — семантическая против эпизодической, управляемая данными против управляемой концепциями и так далее. Мне кажется, вы придавали большое значение концептуализации памяти в рамках диссоциации... Видите ли вы особую значимость в этих современных классификациях?

Хилгард: (Смеётся) Да они не такие уж и современные, знаете ли.

Кардена: Ну, вы же историк — позвольте мне... (смеётся)

Хилгард: Их описывали ещё в XIX веке. У меня это было в ранних учебниках по психологии, задолго до того, как это стало модным. Я считал это общеизвестным — что у всех есть и автобиографические воспоминания, и «словарные».

Кардена: Кто именно это предлагал в XIX веке?

Хилгард: ... Это было просто здравым смыслом, на самом деле... Аткинсон поднял эту тему с 95-го года, но у меня это уже было в учебнике для вводного курса, ещё до популярности (смеётся). Я считал это чем-то само собой разумеющимся...

Кардена: Мы в психологии постоянно переоткрываем здравый смысл (смеётся).

Хилгард: Это вопрос содержания, а также механизмов контроля. Конечно, если взять какую-нибудь динамическую теорию — например, Фрейда — можно получить более глубокие впечатления. Например, амнезии обычно касаются личного опыта, а не того, как дать сдачу. При фуге — а это уже связывает нас с патологией — человек ведёт свои дела: ходит в магазин, даёт сдачу, делает всё это, но каким-то образом теряет личную идентичность. Всё это прекрасно укладывается в эту классификацию памяти: личная память утрачена, а процедурная — нет. Но приобретённый язык, например, остаётся — это раннее усвоение. Так что этот вопрос постоянно всплывает и в искусственном интеллекте... речь идёт о какой-то исполнительной, иерархической функции. Описано как контроль — в старой кибернетике и так далее...

А в случае со «скрытым наблюдателем» нам действительно нужно было вызвать, фрагментировать то, что было заторможено под гипнозом, и то, что не было. И амнезия под гипнозом, которая может быть снята, оказалась немного иной. Вы знакомы с этим.

Кардена: Да.

Хилгард: Я не продвинулся дальше этого... насколько можно обобщать (неразборчиво)... диагностические проблемы в психиатрии... хотя, возможно, акцент на системе контроля мог бы представлять интерес.

Кардена: Позвольте задать вам исторический вопрос. В книге «Разделённое сознание» вы описываете, как в начале века — конце прошлого века — было множество важнейших вкладов в изучение диссоциации, но затем на десятилетия это направление заглохло. Сейчас я ощущаю, что за последние лет 10, а может, и 5, диссоциация снова стала актуальной: появился журнал по диссоциации, все о ней говорят... Как вы думаете, почему мы её «переоткрываем»?

Хилгард: Ну, я думаю, огромная популярность психоанализа сыграла здесь свою роль — у него было альтернативное объяснение, называемое «вытеснением», и оно долгие годы было руководящей теорией. Люди из разных школ психоанализа спорили, в основном, об Эдиповом комплексе, а не о важности бессознательных механизмов... которые, в сущности, перекрывали ту же область, что и диссоциация. У них были идеи... латентное содержание сновидений, например — разница между латентным и манифестным содержанием — это ведь и есть форма диссоциации. Или импульсивные действия — ещё одна форма потери контроля. Фрейд называл это АОБ [сокращение, вероятно, означающее темы, не вошедшие в повестку]... первичный и вторичный процессы, если угодно... иногда первичный и вторичный процессы, контроль... импульсивное действие... причины действия, всевозможные желаемые результаты... не идеальное различие. У нас нет серьёзной теории воли, но есть теория абилии.

(Оба смеются)

Хилгард: Более простая форма диссоциации — это попытка делать две вещи одновременно. Этим занимаются когнитивные психологи, вы знаете... вроде синхронного перевода... когда человек слушает одной стороной и одновременно повторяет или «затеняет»... это требует практики...

Кардена: Вернусь к вашей мысли: вы упомянули, что одной из причин, по которой диссоциация не обсуждалась десятилетиями, была важность психоанализа. Но почему именно сейчас диссоциация снова обретает популярность?

Хилгард: Потому что психоанализ сейчас в немилости, и люди ищут что угодно — а в современной психиатрии попросту нет внятной теории. Есть ли хоть одна теория, достойная этого названия?

Кардена: Не думаю. Хотя парадоксально, что, по моим ощущениям, психоанализ уже давно находится в немилости, а сейчас некоторые снова начинают относиться к нему серьёзно — из-за разговоров о параллельной обработке информации и множестве возможных механизмов, действующих «в темноте».

Хилгард: Да, я не слишком осведомлён о современной психиатрии, но мне кажется, я бы знал, если бы какие-то фигуры обрели настоящую значимость. Например, Адольф Мейер — он номинально был в психоаналитическом обществе, но на деле был психобиологом, основал движение за психическую гигиену и тому подобное. Он был своего рода божеством психиатрии долгое время. Потом Фрейд, или какие-то фрейдисты... разные люди... Франц Александер... Эрик Эриксон... Я не знаю никого подобного сейчас — к кому бы все обращались... в современности, кто мыслители в психиатрии? Сейчас, пожалуй, Ирвин Ялом. Ялом — главный мыслитель на кафедре (смеётся).

Кардена: Да, но там нет теории — теория отсутствия теории. Единственный, кого я могу вспомнить, — Марди Хоровиц, который как бы «ремонтирует» психоанализ.

Хилгард: О, да.

Кардена: Но это не новая теория.

Хилгард: Нет... он получил большой грант МакАртура на это исследование, и все связанные с ним люди... ничего с этим не вышло... но он думает, это правда. И, пожалуй, есть Поллок в Чикаго, который тоже думает, но на него никто особо не обращает внимания — он в Чикагском психоаналитическом институте, который здесь игнорируют.

Кардена: Неужели нет надежды на возможную интеграцию психологии? Мы будем и дальше распадаться на всё более мелкие подразделы?

Хилгард: Да, идея динамической психиатрии — хорошая идея. Они сейчас цитируют Фрейда (смеётся). Это была не очень хорошая терапия — в этом была одна из трудностей... и любопытным образом она сама себя рационализировала, хотя это и не было её целью — терапия... Но стремление лучше понять себя — тут, пожалуй, есть что-то ценное. Главное — знать, что ты сумасшедший — это уже кое-что (смеётся).

Кардена: Думаю, мы до сих пор не разобрались с понятиями «больной» и «здоровый». И другой аспект, который вы упомянули ранее и который, мне кажется, абсолютно верен, но которому не уделяют внимания, — это любая теория воли.

Хилгард: Да.

Кардена: Потому что если бы у нас была теория воли, мы могли бы не просто говорить, что человек что-то понимает, а объяснять, почему он принимает решение следовать глупому, аморальному, неэтичному пути.

Хилгард: Я не виню только психиатрию — психология тоже очень плоха в этом вопросе. Хотя кое-что начинает появляться — книга Миллера и Прибрама была близка к этому, планы, по крайней мере... А вся теория мотивации — Небраский симпозиум — это очень интересно... у них каждый год симпозиум по мотивации... тогда настоящий спор шёл между двумя лагерями: один подход — через физиологические потребности, лишения... голод... А другой подход — психоаналитическая теория в той или иной форме... Мюррей, в каком-то смысле девиантный психоаналитик, но всё же находившийся на этой стороне баррикад. И в итоге они обнаружили, что не могут найти докладчиков, и просто решили, что если бы у них было что-то... и мотивация просто выпала из повестки... Думаю, они до сих пор называют эту серию... но отдельный том имеет другое название, вероятно, что-то с «психологией».

Кардена: Думаю, они до сих пор публикуются под названием «Небраский симпозиум по мотивации», но содержание...

Хилгард: Может быть что угодно... Я считаю, это серьёзная проблема. Не могу придумать ничего более важного, чем вопрос, почему мы делаем то, что делаем. Но ладно, это ведь и есть воля и неволя, в каком-то смысле. Может быть, это как с памятью — есть личная и есть общая. Легко говорить о правильном поведении. Это несложно.

Кардена: Как действовать, как вести себя в обществе.

Хилгард: Ну что ж, насчёт диссоциации... Я чувствую два противоречивых подхода... Один — попытка рассматривать её через уровни: сознательное, бессознательное и так далее, или даже сверхнормальное... межличностное...

Кардена: Трансперсональное?

Хилгард: Трансперсональное, да, такой подход. И другой — крупные расщепления, вот эта тема множественной личности, которая меня очень привлекает. Я считаю, обсуждения этого в книге довольно интересны. Я высоко ценю Клуфта — он преподавал там, и его работы. Кажется, он серьёзно работает над этим.

Кардена: Да, он действительно предан этому делу.

Хилгард: Но почему это происходит? Один из симптомов происходящего — это размножение множественных личностей, а это — массивная диссоциация, если уж на то пошло (смеётся). И здесь снова встаёт проблема контроля... часто кажется, что идёт борьба... между ними... доминирование одной личности над другой... трудно читать... клинические случаи... трудно понять, кто контролирует. Вы с этим сталкивались?

Кардена: Конечно, да. Я как-то интервьюировал женщину, которая сама обратилась ко мне, потому что искала терапевта. Я тогда не вёл терапию, но был в исследовательской группе, и мы с ней разговаривали около четырёх часов. Она была очень приятной аспиранткой-психологом, кстати. И в ходе разговора меня особенно поразила её, как мне показалось, искренняя попытка понять своё состояние. Потому что она была честна — например, признавалась, что иногда даже сомневается, является ли она действительно множественной личностью, задаётся вопросом, не играет ли она какую-то роль, или что на самом деле происходит. Я всегда испытываю больше уважения к людям, которые рассматривают альтернативные объяснения. Несмотря на всё это, я чувствовал, что она совершенно искренне пытается понять, что в её опыте существуют разные «голоса» — не просто один, противостоящий другому, а настоящие разные голоса, принимающие решения, испытывающие проблемы, принимающие решения и переживающие диссоциативные эпизоды, в которых она заново проживает опыт насилия и так далее. Кстати, её рассказ о насилии был просто душераздирающим. Я чувствовал, что даже если бы правдой была лишь десятая часть её слов — это было бы ужасное детство.

Хилгард: Разве это не универсально? И они, как правило, высоко гипнабельны... эти вещи могут быть связаны. Детское насилие, вероятно, провоцирует фантазии как способ контроля... Что касается психоанализа, я думаю, если психоаналитики, говорящие о возникающих множественных личностях, «лечат» это на реальной основе... и, возможно, успешно... Я думаю, если ты в это не веришь, с этим легче справиться.

Кардена: Есть нечто, что бросается в глаза, когда смотришь на разные культуры, не придерживающиеся теории «множественной личности»: там находят альтернативные способы переживания собственной идентичности и идентичности другого. Мне кажется, это заставляет задуматься — можно ли считать это просто созданием специфической западной культуры?

Хилгард: Совершенно верно... Я имею в виду описание балийцев. Я думаю, диссоциативный язык — это естественный ментальный язык, он описывает множественную личность, не так ли?

Кардена: Да.

Хилгард: ... можно говорить о фрагментации... разные слова, чтобы сказать одно и то же (смеётся).

Кардена: И иногда проблема, мне кажется, не в том, что есть очень странные поведения или переживания, которые невозможно увидеть. Проблема в том, что они не вступают в контакт друг с другом. Не возникает расширенного «Я», которое говорит: «Я был ребёнком, но теперь я, тот, кто говорит, когда-то был ребёнком». Мы все разные в разных контекстах.

Мне кажется, более примечательно и по-настоящему исключительно то, когда люди действительно имеют эти яркие случаи множественной личности, особенно экстремальные случаи, когда кто-то становится убийцей или что-то в этом роде.

Хилгард: Да, как доктор Джекил и мистер Хайд. Эти люди...

Кардена: Я думаю, было бы проблемой просто вести по ним файл. Вести какой-то учёт... Моё ощущение, когда я интервьюировал эту женщину, она сказала, что у неё около ста личностей. Но, глубже исследуя её переживания, я подумал, что у неё было, может быть, 4 или 5 реально идентифицируемых — с именем, ощущением тела, некой историей. А остальные — это диссоциированные воспоминания. Она фокусировалась на чём-то, становилась от этого отчуждённой и как бы давала этому другое имя, превращая конкретное воспоминание в отдельную «личность». Я не чувствовал, что это было даже отдалённо похоже на новую личность.

Хилгард: Джон Уоткинс был в этой группе по диссоциации?

Кардена: Думаю, нет.

Хилгард: Вы знакомы с его работами?

Кардена: Да.

Хилгард: Потому что у меня есть некоторые его записи, и они действительно впечатляют... одна из них — попытка одной «личности» убить другую... У него есть теория эго — каких-то сортов. Он называет их...

Кардена: Эго-состояниями.

Хилгард: Эго-состояниями, да. Хм, это кажется довольно правдоподобным.

Кардена: Это подводит нас к вопросу, раз уж вы заговорили о множественных личностях и эго-состояниях. Одно из изменений, предложенных для DSM-IV, — это введение амнезии в качестве критерия для диагностики множественной личности, чего раньше не было. Вы помните эти дискуссии? Что вы думаете об этом?

Хилгард: Думаю, суть дискуссии была в том, достаточно ли рано в клинической картине появляется амнезия, чтобы использовать её для диагностики. Я, конечно, не могу этого знать... тогда мне казалось, что они не все присутствуют одновременно — знала ли одна из них, что делали другие?

Кардена: Это было не всегда симметрично, но наблюдалась амнезия относительно некоторых действий других.

Хилгард: Должно быть, возникала путаница (смеётся). У всех нас бывают мелкие амнезии — вы не помните имя, а потом вспоминаете. Так что, пожалуй, это кажется довольно характерным... Я почувствовал, что это было проницательно... всегда трудно знать последовательность... является ли детское насилие диагностическим... оно всегда с этим связано...

Кардена: Другое изменение, возникшее из этих дискуссий, — предложение о том, что фуга не требует предположения о новой личности. Судя по моему обзору литературы, это кажется верным. Я никогда не разговаривал с человеком, пережившим фугу. А у вас был опыт с фугами? Если да, вы выясняли, менялась ли идентичность...?

Хилгард: Нет, я помню только один случай, о котором мне рассказал друг, пока это происходило, на Орегонско-Аляскинской трубе. Кого-то направили к нему, потому что полиция подобрала человека, который был совершенно растерян. Он не знал, кто он и откуда... Мой друг лечил его гипнотически и получил достаточно подсказок, чтобы понять, кто он такой, но у него был провал в памяти на определённые интервалы — это было очень похоже на фугу. Он сбежал из-за какой-то сексуальной выходки, за которую ему было стыдно, и он не мог позвонить жене. Он не смог вспомнить этот эпизод даже под гипнозом, но восстановил его через социологические улики. В конце концов он вспомнил имя жены и в итоге всё наладилось, но какая-то память была утеряна — минутный провал... вытеснение... по-фрейдовски. Так что это было глубоко вытеснено, но в то же время он вполне нормально функционировал... Была довольно хорошая компания в 1930-х годах — «люди, бегущие на свободе»... И Шеппард Айвори Франц, выдающийся психолог из UCLA, был связан с Лэшли. Я помню этот один случай множественной личности. Они были последовательными, а не одновременными — в одно время был один человек, в другое — другой. Каждый раз он терял память о предыдущем. Интересное исследование. Он носил с собой какие-то удостоверения — военные, кажется, — но не узнавал их. В одном эпизоде... он прятался в лесу. Их захватывал враг, и он подружился с обезьяной, которая стала ему компаньоном... Но потом он оказался в Африке, и там была тигрица или что-то вроде того [на самом деле — леопард], и он совершил ошибку, привязав обезьяну к низу дерева, пока сам залез на дерево спать ночью, и животные схватили обезьяну... и он забыл всё это... Так что существуют разные типы — в каком-то смысле это были последовательные фуги...

Кардена: Это упоминается в вашей книге «Разделённое сознание»?

Хилгард: Думаю, да. Это на странице двадцать шесть... Я уже не так хорошо помню эти вещи (начинает искать в книге, смеётся).

Кардена: Вы справляетесь лучше, чем мы, молодёжь.

Хилгард: (читает из книги) «Две основные части, на которые его жизнь была разделена провалами памяти: воспоминания о Чарльзе Пултни, его настоящем имени с рождения до 27 лет, и затем Чарльз Пултинг, вымышленное имя с февраля 1915 по март 1930 года, то есть с 28 до 33 лет. И был небольшой промежуток, который, возможно, заполняла третья личность, о которой мало что известно. Эту историю удалось распутать с помощью реинтегративных техник, таких как использование карты для восстановления воспоминаний о военных событиях, происходивших в Африке. Гипноз не использовался».

Кардена: Да, я читал это, теперь, когда вы упомянули. Это сложный вопрос: как идентичность вписывается в эту картину, когда вы говорите об исполнительных и мониторинговых функциях разума, с которыми большинство людей связывают идентичность?

Хилгард: Да, ну, Джеймс различал «Я» и «Меня»... «Я» — это ваша идентичность, а «Меня» — всевозможные аксессуары: ваши владения, семья, профессия, всё то, что помогает вам ощущать себя полноценной личностью. Но настоящая внутренность, которую, я полагаю, составляет воля и тому подобное, — это «Я». Он не был слишком ясен на этот счёт, но... это была внутренняя жизнь... Я думаю, человек часто, будучи тем, кем он является, помнит о своей совести и так далее, не хочет терять контроль... «Меня тянет сделать это, но это было бы не в моём характере». Они говорят о таких вещах при психологической амнезии — эго-синтонно... Действительно целостная картина себя. Всё это — эго-идеал... Возможно, это преувеличено, определённые ценности каким-то образом. Уровень притязаний против реалистичной картины... Да, я думаю, одно из различий, которое нужно провести, и Бенедикт сделала это в своих исследованиях, — это различие между виной и любовью, некоторые великие мученики чувствовали вину и... смущались...

Кардена: Стыд.

Хилгард: Стыд и вина — термины, которые она использовала: разница между культурой стыда и культурой вины. Потерять лицо — это очень важно в некоторых культурах. Думаю, вина больше связана с «Я», а стыд — с «Меня». Вы знаете, мне следовало бы надеть смокинг, а я здесь в простой одежде. Это «Меня».

Кардена: Стыд — это действительно социальная конструкция, это концепция себя, анализируемая другими людьми, как вы...

Хилгард: Да, это в некотором смысле разница между личностью и самостью [фрагмент с чувствительными высказываниями исключён].

Кардена: Куда, по вашему мнению, нам следует двигаться в изучении диссоциации — нам, кто этим интересуется?

Хилгард: Ну, есть своего рода «химическая» диссоциация... алкоголь... и забывание эпизодов... У этого есть какое-то название, не так ли?

Кардена: Зависимое от состояния обучение.

Хилгард: Да, зависимое от состояния, да, да, это вид диссоциации.

Кардена: Хм, да.

Хилгард: Это трудно исследовать, очень широко. Можно было бы больше изучить, скажем, биологическую сторону диссоциации? Да, хм, в каком-то смысле исследования расщеплённого мозга как будто подводят нас к... не знаю, к чему? Хм, есть две трудности в механизмах контроля — в этих двух вещах, если смотреть с этой точки зрения, потому что у них, безусловно, есть способности, которые не проявляются, когда вы просто изучаете два полушария по отдельности. И когда вы копаете глубже, видите, что там что-то есть.

Кардена: Там есть нечто очень уникальное — исполнительный взгляд.

Хилгард: Что-то, что слишком слабо, чтобы проявиться, кроме как в более простых способностях... они остаются по разные стороны.

Кардена: Да.

Хилгард: Хм, или, может быть, слабости — возможно, в этом и есть главный смысл... несмотря на силу... интеграции... Возможно, именно это и сделало операция...

Кардена: Значит, интегратор — это исполнительная функция. Тогда исполнительная функция — это просто процесс, который конструируется и реконструируется с течением времени.

Хилгард: Конечно, конечно, да. Я не думаю о ней как о душе (смеётся). Но у компьютеров есть... некоторые программы имеют такой монитор... если проблема не решается после определённого числа итераций, программа пробует другой путь. Я надеялся, что некоторые работы по гипнозу позволят нам продвинуться немного дальше в этих вопросах.

Кардена: Возвращаясь к памяти: что становится доступным, как и с какой стороны, возможно...

Хилгард: Одна из интересных особенностей, выявленных в исследованиях «скрытого наблюдателя», — это её корреляция с дуальностью регрессии в возрасте... когда есть наблюдатели... видят себя ребёнком. У них действительно есть этот опыт одновременно, и вы знаете вещи, которых не знает тот ребёнок, и это как-то связано со «скрытым наблюдателем»... Я имею в виду, что это и есть тот самый «скрытый наблюдатель», которого вы получаете экспериментально — вы с большей вероятностью получите его, если у человека есть этот дуальный опыт, если вы забыли сделать это сначала, так что у вас есть и «скрытый наблюдатель», и взрослый. Так что это один подход.

Кардена: Вы считаете, что люди, у которых нет этой диссоциации, которые, скажем, высоко гипнабельны и полностью погружены в регрессию, — они более «глубоко гипнабельны»? Они находятся на большей глубине? Или это действительно другое измерение?

Хилгард: Хм, я пытался разобраться с этим в книге, но не продвинулся далеко. Мне казалось, что есть конкретная вещь, которую можно понять, но если они просто снова становятся ребёнком, я лишь намекнул на возможность, что, возможно, мы просто недостаточно знаем об амнезии. Один из наших экспериментов — факторный анализ... с вращением — показал, что амнезия — очень важный поднавык в гипнозе. Это способность сделать разум пустым. И Чарли Тарт сделал нечто дикое. Он начал это исследование, когда был здесь... он просто просил людей попытаться очистить разум и постучать каждый раз, когда у них возникала мысль... и некоторые люди были в этом очень хороши. Некоторые могли сделать разум пустым, и это были именно те люди, у которых возникала амнезия под гипнозом. Но он не довёл это до публикации. Казалось, он просто собирался когда-нибудь этим заняться.

Кардена: Это интересно, и есть сообщения о корреляции между способностью к медитации и гипнабельностью... положительная корреляция. Сейчас, думаю, это не изучалось именно таким образом, но в зависимости от типа медитации... некоторые виды концентрации требуют чего-то вроде отсутствия каких-либо мыслей.

Хилгард: Да, именно так, они пробовали это — без мыслей... Одно из того, что мы ищем, — это что-то кроме воображаемой вовлечённости или абсорбции, что предсказывало бы гипнабельность, и я бы предположил, что это как-то связано с амнезией, восстанавливаемой амнезией.

Кардена: Да, не отвлечением.

Хилгард: Да, да, это должно дать какую-то подсказку, это другая сторона абсорбции... и негативные галлюцинации... эта сторона гипноза... но другая сторона настолько мощна — избавиться от чего-то... вот когда у вас негативная галлюцинация, это не совсем то же самое, что позитивная галлюцинация.

Хилгард: И даже позитивная галлюцинация может вытеснить другие вещи, если мы её настроим... должно быть что-то в системе, что могло бы повысить эту корреляцию в .30 или около того между гипнабельностью и абсорбцией.

Кардена: У меня был очень интересный опыт с одним из людей, с которыми я проводил исследование — я дал вам копию статьи о высоко гипнабельных людях. Прежде чем мы перешли к самим сеансам, во время тренировочных сессий, я спрашивал одного из них... я просто выяснял, на что они способны, и попросил одного из них... он был полностью погружён... я попросил его открыть глаза, посмотреть на комнату, в которой мы находились, и заставить её исчезнуть. Он сказал, что смотрит на комнату и заставит её исчезнуть. И это заняло у него около 5 секунд, после чего он сказал: «Хорошо, получилось». На самом деле, конечно, он не заставил её исчезнуть, потому что я всё ещё был там, но я думаю, что в его опыте он совершенно искренне заставил её исчезнуть. Он полностью погрузился во что-то другое или стал полностью пустым, или полностью абсорбировался в чём-то ещё.

Хилгард: У меня были довольно хорошие негативные галлюцинации — первая — лекционный зал, полный пустых стульев, вы знаете... и я обнаружил, что негативное — это не совсем то же самое, что позитивная галлюцинация, разные виды ментальных процессов, кажется, немного легче представить мышь, ползающую по столу, чем заставить исчезнуть всё это... столешницу... представьте себе (смеётся).

Кардена: И знаете, это согласуется с источниками, о которых я думаю — недавно опубликованными. Один человек провёл факторный анализ — Рон Пекала, пару лет назад, с высоко гипнабельными людьми — и нашёл два общих типа. Один — высокие фантазёры, другой — не столько высокая фантазия, сколько ощущение изменённого состояния без связанных с ним фантазий. Обе группы были очень высоко гипнабельны — 10–12 [по шкале гипнабельности]. Это, возможно, затрагивает то же самое, о чём мы говорим. Я думаю, если обратиться к антропологической литературе — я слежу за литературой о одержимости, например — другой исследователь провёл анализ с использованием Human Resource File по одержимости и шаманизму в разных культурах и снова нашёл два разных кластера. Один — люди, которые совершают магический полёт, шаманский выход, видят панораму, другой мир и так далее. А другой кластер — люди, которые впадают в одержимость и имеют амнезию на этот опыт. Конечно, всегда есть некоторое перекрытие, но эти группы были различимы.

Хилгард: Я не знаю, как это сделать, но здесь должно быть что-то... в корреляционных исследованиях чего-то не хватает, корреляции просто слишком низкие. Не может быть, чтобы это было единственное [абсорбция]. Немного о роли наказания в детстве и гипнозе. Лучшее объяснение, которое мы нашли, — что они отвлекались с помощью фантазий, но это связывает с той же самой характеристикой, а не с какой-то другой, хотя фантазия — это способ отрицания, немного отличающийся от вторичной фантазии, своего рода.

Кардена: Этого стоит исследовать, безусловно. Можно предположить, что есть два разных типа людей или два разных типа опыта. Один — когда вы уходите куда-то ещё, другой — когда вы просто «отключаетесь», становитесь настолько тревожными, что полностью теряете связь, я думаю, это мыслимо, и вы не организуете свою память.

Хилгард: Мы использовали два разных метода для производства анестезии и анальгезии. Один — уйти куда-то ещё — на остров, или что-то в этом роде, плавать в тёплой воде, или в холодной, которая не причиняет боли. Другой — прямое внушение, что вы ничего не чувствуете. Высоко гипнабельные могли использовать любой способ, без предпочтений. Я никогда не думал о систематическом способе описать это... Но, я думаю, о диссоциации. Если у вас рука здесь наверху, а вы думаете, что она у вас на коленях... как это делал Дэвид Шпигель в фильме... но эта рука становится анестезированной — ах, это погружение в этот опыт, в каком-то смысле, но это что-то говорит нам (смеётся), не знаю, что именно, но кажется по-настоящему диссоциированным... Ах, ах, есть все эти фрагменты, но не знаешь, как они все вместе складываются.

Кардена: Нет, это очень полезно, потому что я сам думал в этом направлении и чувствую, что, вероятно, мы всех подгоняем под один шаблон, предполагая, что все должны идти одним и тем же путём. И почти ничего из того, что я изучал, не похоже на это.

Хилгард: Да, да.

Кардена: И есть разные пути, которыми люди достигают разных целей, и я предполагаю, что есть по крайней мере два разных пути, которые до сих пор не были выявлены.

Хилгард: Ага.

Кардена: И которые, возможно, ведут к ощущению диссоциации, потому что иногда я чувствую, что сама концепция стала расплывчатой или запутанной, поскольку, кажется, включает то, что можно назвать деавтоматизацией, микроаналитическими аспектами опыта... где-то ещё, и также, кажется, включает просто отсутствие в опыте. Может быть, нам стоит начать различать — хотя, возможно, вы скажете мне, что это было сделано век назад (смеётся).

Хилгард: Всё когда-то уже было сделано, пусть и в грубой форме... но, ну, я не знаю. Я рад видеть, что вы работаете над этими вещами (смеётся).

Кардена: Спасибо. Ещё один маленький вопрос, если позволите. Мне интересно, как вы сейчас смотрите на Мортона Принса? Мы собираемся написать статью для Журнала аномальной психологии, и поскольку он его основал, а вы писали о нём, его идеях сознания, множественной личности и так далее. Считаете ли вы, что он оказал влияние? Или что он должен был оказать влияние? Есть ли у него хорошие, важные концепции, которые стоит упомянуть?

Хилгард: Ну, ах, да, я думаю, он был действительно очень видной фигурой в своё время. Я гадаю, кто... кто был другой человек, Чак что-то, связанный с ним в Бостоне, там, который много работал над диссоциацией...

Кардена: Сидис?

Хилгард: Да, я думаю... возможно, их концепции сознания рассматривали вместе (неразборчиво). Я встретил Мортона Принса всего один раз — на собрании Психологической ассоциации в 1920 году. Я сидел рядом с Робертом Йерксом, который сказал, что им не следовало позволять Мортону печататься. Возможно, это было связано с тем, что Йеркс преподавал на факультете в Гарварде. У него был более приземлённый подход к вещам. Но я думаю, что книга «Диссоциация личности»... Мисс Б о ш а м п. Он всегда называл её «Бешам» (смеётся).

Кардена: Бовшан? (произносит имя по-французски)

Хилгард: (подтверждает и смеётся)

Кардена: (смеётся) Может, поэтому вы никогда не используете своё имя Ропике?

Хилгард: (смеётся)

КОНЕЦ ИНТЕРВЬЮ

Уважаемые коллеги, вы можете приобрести файл PDF (всё то же самое, только оформлено в PDF): 22 стр., кегль 12 и 18, А4, цена 500 руб., просто напишите мне, чтобы приобрести файл

НА МОЙ ВЗГЛЯД

Я разделила материал на две части: (1) то, что будет полезно и интересно коллегам-психоаналитикам, и (2) то, что может вызвать дискуссии или разногласия с точки зрения классического (фрейдовского) и юнгианского психоанализа.

I. То, что будет полезно и интересно психоаналитикам

1. Диссоциация как альтернативный язык описания бессознательного

Хилгард не отрицает существование бессознательных процессов, но предлагает смотреть на них через призму контроля и внимания, а не через призму вытеснения.

Цитата: «...можно получить более глубокие впечатления. Например, амнезии обычно касаются личного опыта, а не того, как дать сдачу. При фуге... человек ведёт свои дела: ходит в магазин, даёт сдачу... но каким-то образом теряет личную идентичность. Всё это прекрасно укладывается в эту классификацию памяти: личная память утрачена, а процедурная — нет...»

Польза для психоаналитика: Это дает операциональную модель для понимания, почему пациент может функционировать в повседневной жизни (процедурная память, навыки), но при этом терять доступ к травматическим воспоминаниям или частям идентичности (автобиографическая память). Это помогает дифференцировать симптомы и не сводить всё к "вытеснению".

2. Критика "всеобщего бессознательного" и акцент на индивидуальных различиях

Хилгард подчеркивает, что феномены вроде «скрытого наблюдателя» наблюдаются только у 1% людей с высокой гипнабельностью. Он предостерегает от универсализации.

Цитата: «...это как обнаружить двуглавого кота: вам не нужно находить его в каждом сарае, чтобы понять — факт важен сам по себе. Тем не менее, было бы ошибкой утверждать, что две головы потенциально присутствуют в каждой задаче...»

Польза для психоаналитика: Напоминание о том, что не все механизмы работают у всех пациентов. Это призыв к осторожности в диагностике и интерпретации: не каждое "Я" пациента можно рассматривать как "расколотое Эго" или "комплекс", если нет эмпирических признаков диссоциации высокого уровня. Особенно важно для работы с ПТСР и диссоциативными расстройствами.

3. Сновидения как диссоциативный феномен

Хилгард предлагает оригинальный взгляд на сновидения, который может обогатить психоаналитическую практику.

Цитата: «...я люблю рассматривать сновидение как диссоциативный феномен: сновидец не осознаёт, что сам является режиссёром своего сна. Происходит нечто — вопрос не в том, сознательно это или бессознательно, а в том, что сон сознателен, если его можно вспомнить. То, что Фрейд называл “сновидческой работой” — вот это и есть бессознательное, а не сам сон»

Польза для психоаналитика: Это позволяет отделить содержание сна (которое может быть осознанным и доступным для интерпретации) от механизма его формирования (бессознательного, диссоциированного). Это может помочь в работе с кошмарами или повторяющимися снами: фокус смещается с "что это значит?" на "какие части 'Я' создают этот сюжет и почему они отключены от основного сознания?".

4. Признание ценности психоанализа, несмотря на критику

Хилгард, будучи критиком, всё же признаёт глубину и полезность психоаналитических идей.

Цитата: «...разница между латентным и манифестным содержанием — это ведь и есть форма диссоциации. Или импульсивные действия — ещё одна форма потери контроля... первичный и вторичный процессы...»

Польза для психоаналитика: Подтверждение, что ключевые психоаналитические концепции (латентное/манифестное, первичный/вторичный процесс) имеют эмпирические параллели в когнитивной психологии. Это даёт основание для интеграции: психоаналитик может использовать язык диссоциации для объяснения пациенту, как работает его психика, не отказываясь от глубинной интерпретации почему.

5. Практическое наблюдение: "Если ты в это не веришь, с этим легче справиться"

Один из самых ценных для практики моментов.

Цитата: «...если психоаналитики, говорящие о возникающих множественных личностях, “лечат” это на реальной основе... и, возможно, успешно... Я думаю, если ты в это не веришь, с этим легче справиться»

Польза для психоаналитика: Прямое указание на терапевтическую позицию. Если терапевт не "покупается" на драматизацию симптома (например, "Я — убийца внутри меня"), а видит в нём диссоциированную часть, с которой можно работать, это снижает уровень тревоги и позволяет пациенту взять на себя ответственность. Это перекликается с идеей нейтральности и воздержания в психоанализе.

II. То, что может вызвать дискуссии

1. Сведение "вытеснения" к "потере контроля"

Хилгард фактически заменяет динамическую концепцию вытеснения (конфликт, защита, либидо) на когнитивную модель контроля внимания.

Цитата: «...вопрос не в том, сознательно это или бессознательно, а в том, что сон сознателен, если его можно вспомнить. То, что Фрейд называл “сновидческой работой” — вот это и есть бессознательное...»

Точка дискуссии (Фрейдизм): Для фрейдиста это упрощение. "Сновидческая работа" — это не просто "недоступный контролю процесс", а результат сложной трансформации либидозных импульсов под давлением цензуры. Хилгард игнорирует аффективный заряд, конфликт и символизм.

Точка дискуссии (Юнгианство): Для юнгианца "сновидческая работа" — это деятельность коллективного бессознательного и архетипов, направленная на индивидуацию. Сведение этого к "контролю внимания" лишает сон его трансцендентной и компенсаторной функции.

2. Отрицание "души" и "теории воли" в пользу "исполнительной функции"

Хилгард открыто говорит, что не верит в душу, а волю рассматривает как программу.

Цитата: «...я не думаю о ней [исполнительной функции] как о душе (смеётся). Но у компьютеров есть... некоторые программы имеют такой монитор... если проблема не решается после определённого числа итераций, программа пробует другой путь»

Точка дискуссии (Фрейдизм): Фрейд, хоть и материалист, всё же оперирует психической энергией (либидо, смертный инстинкт) и структурами (Оно, Я, Сверх-Я), которые обладают динамикой и мотивацией. "Программа" Хилгарда кажется слишком механистичной и лишённой желания и конфликта.

Точка дискуссии (Юнгианство): Для Юнга психе — это живая реальность, почти что самостоятельная сущность. "Душа" (Seele) — центральный термин. Идея, что "Я" — это просто "исполнительная программа", противоречит всей юнгианской антропологии, где самость (Self) — это архетип целостности, управляющий процессом индивидуации.

3. Культурный релятивизм в понимании "множественной личности"

Хилгард соглашается, что концепция МРЛ* — продукт западной культуры.

Цитата: «...можно ли считать это просто созданием специфической западной культуры?» — «Совершенно верно...»

Точка дискуссии (Фрейдизм): Фрейдист может возразить, что базовые структуры психики (Оно, Я, Сверх-Я) универсальны, а культурные проявления — лишь их "маски". Травма и защита работают одинаково везде, просто симптомы выражаются по-разному.

Точка дискуссии (Юнгианство): Юнгианец согласится с культурным релятивизмом, но добавит, что за культурными формами стоят универсальные архетипы (Тень, Анима/Анимус, Персона). "Множественность" — это проявление архетипа Тени или коллективного бессознательного, а не просто культурный конструкт.

*Примечание

Концепция МРЛ расшифровывается как Множественное Расстройство Личности (в современной классификации DSM-5 это Диссоциативное расстройство идентичности, ДРИ — Dissociative Identity Disorder, DID).

В контексте интервью с Хилгардом и современной психологии, это означает следующее:

МРЛ (ДРИ) — это психическое расстройство, при котором у человека формируются две или более отдельных личностных состояний («альтеров»), которые поочередно контролируют его поведение.

Ключевые признаки:

1. Наличие «альтеров»: Различные идентичности, каждая со своим именем, возрастом, полом, манерой речи, воспоминаниями, предпочтениями и даже физиологическими реакциями.

2. Амнезия: Пробелы в памяти. Одна личность не помнит, что делала или говорила другая. Это не обычная забывчивость, а серьезные провалы, касающиеся повседневных событий, личной информации или травматических переживаний.

3. Потеря контроля: Человек ощущает, что его действия, мысли или эмоции контролируются кем-то другим внутри него.

4. Связь с травмой: Расстройство почти всегда является результатом тяжелой, повторяющейся психологической травмы в детстве (например, физического или сексуального насилия). Диссоциация служит защитным механизмом, позволяющим ребенку «отделиться» от невыносимого опыта.

Важный нюанс из интервью: Хилгард и Кардена обсуждают, что МРЛ — это не просто «новая личность», а крайняя форма диссоциации. Они подчеркивают, что:

• Это может быть связано с культурными факторами (не во всех культурах такие состояния интерпретируются как «множественность»).

• Не все, кто заявляет о наличии сотни личностей, действительно имеют МРЛ. Иногда это могут быть диссоциированные воспоминания или эмоции, которым человек дал отдельное «имя».

• Ключевой диагностический критерий — амнезия между состояниями, а не просто наличие разных «голосов» или настроений.

Таким образом, МРЛ — это не «безумие» в бытовом смысле, а сложное посттравматическое расстройство, при котором психика разделяется на части, чтобы справиться с непереносимой болью.

4. Прагматизм vs. Глубинная интерпретация

Хилгард фокусируется на "как это работает", а не на "почему это возникло".

Цитата: «...вопрос не в том, сознательно это или бессознательно, а в том, что сон сознателен, если его можно вспомнить»

Точка дискуссии (Общая для обоих направлений): Психоанализ — это герменевтическая дисциплина. Его цель — не просто описать механизм, а раскрыть смысл, историю, конфликт. Для психоаналитика вопрос "почему я вижу этот сон именно сейчас?" важнее, чем "как мозг его сгенерировал". Хилгард предлагает "плоскую" модель, игнорирующую биографический и трансферентный контекст.

Заключение для психоаналитиков

Интервью Хилгарда — это вызов и подарок одновременно.

• Подарок — в виде точных, проверяемых моделей для описания феноменов, которые психоанализ описывает метафорически ("раскол", "вытеснение", "регрессия"). Это позволяет психоаналитику говорить с коллегами-психиатрами и пациентами на понятном языке.

• Вызов — в виде редукции глубинных процессов до когнитивных механизмов. Психоаналитик должен решить: принимать ли эту редукцию как полезный инструмент, или отстаивать, что за каждым "потерянным контролем" стоит желание, травма, конфликт и символ, которые нельзя свести к "ошибке в программе управления вниманием".

Вывод:

концепции Хилгарда можно использовать как рабочую модель для структурирования симптомов, но не отказывайтесь от глубинной, символической и динамической интерпретации, которая является сутью психоаналитической практики. Диссоциация — это как, психоанализ — это почему. И то, и другое необходимо для целостного понимания человека.

15.09.2025г.

Уважаемые коллеги, вы можете приобрести файл PDF (всё то же самое, только оформлено в PDF): 22 стр., кегль 12 и 18, А4, цена 500 руб., просто напишите мне, чтобы приобрести файл

Об авторе

Елена Нечаева родилась, живет и работает в Екатеринбурге. Автор книг по психологии и психоанализу, автор картин в жанре уральского андерграунда и музыкальных клипов. Ведет психолого-психоаналитическую практику с 2007-го года — в Екатеринбурге и онлайн.

ВСЕ КНИГИ ЕЛЕНЫ НЕЧАЕВОЙ МОЖНО ПРИОБРЕСТИ НА САЙТЕ ИЗДАТЕЛЬСТВА RIDERO.RU

ЗАПИСЬ НА ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ КОНСУЛЬТАЦИИ (ЛЮБОЙ ГОРОД, 18+) НА САЙТЕ NEACOACH.RU

Все книги Елены Нечаевой с доставкой по России и далее (выбирайте печатный вариант): https://ridero.ru/author/nechaeva_elena_adolfovna_del5x/

Запись на консультации (индивидуально, пары/ супруги): https://neacoach.ru/

Подпишитесь на ВК: https://vk.com/nechaevacoach

Добровольное «спасибо за статью» в рублях: https://tbank.ru/cf/1MDtxANOrHv